Оксюморон

Можно было бы конечно найти женщину с квартирой и переехать жить к ней. Но женщины отнюдь не торопятся сходится с бомжами. Правда в моём случае бомжом с собственным Мерседесом, но вряд ли сей аспект сильно улучшил бы моё ценообразование, а во-вторых иметь квартиру и иметь жену с квартирой это отнюдь не одно и тоже.

Кто-то может сказать, что надежда умирает последней, но для подобного утверждения нужно обладать известной долей романтики. Я был романтиком отнюдь не до последней степени, и считаю что тридцать пять лет для мужчины это начало жизненного заката. Да, конечно, этот закат может быть, при определённых условиях, прекрасным и длинным, как закат в августе, но всё же это будет закат.

Любая мечта, не опирающаяся на холодные честные цифры есть ни что иное как блажь не сулящая впереди ничего кроме пустой траты времени и сил. Так что, куда бы я не направлялся, какой бы город не встретился мне на моём пути он вряд ли удивит меня, думал я. По небу до самого горизонта протянулась цепь облаков, между которыми святились яркие звёзды. Я решил не давать сомнениям заполнить мою душу уже вкусившую пряного наркотика свободы и настоящих приключений и ещё сильнее нажал на педаль газа. Я вдруг представил себя искателем приключений. Самых настоящих, с опасностями, с трудностями. Эдаким Синдбадом-мореходом. И знаешь, читатель, по-моему, у меня получилось. Эта, на мгновение прикоснувшаяся к моей душе, мечта, даже не сама мечта, а лишь её нежное лёгкое, дыхание, словно сама мечта проплыла где-то совсем рядом, наполнило моё сердце жаждой ехать вперёд, а там будь, что будет.

ГЛАВА7

До реки, которую я увидел с одного из холмов, дорога пролегала по залитому лунным светом полю, больше походившему на прерию. Дорогу с обеих сторон обрамляли высокие ветвистые деревья. Пробивавшийся сквозь левую стену листвы лунный свет приобретал оттенок высокопробного серебра. От этого света, залившего асфальт у меня порой возникало ощущение, что я еду по волшебной дороге из жёлтого кирпича в ожидающий меня где-то чудесный изумрудный город.

Вскоре на горизонте показался плохо определяемый контур какого-то высокого строения. Постепенно строение приняло своё истинное обличие, а именно превратилось в полуразваленную колокольню возле которой высилось несколько полусгнивших бревенчатых домиков. По всей видимости когда-то здесь была небольшая деревенька в десяток другой дворов. Дорога здесь раздваивалась. Один её конец убегал в темнеющую даль и пропадал во мраке на юге, а другой длинной рекой струился по равнине на восток. Я свернул на восток.

По сторонам снова поплыли залитые лунным светом холмы. Я снова предался мыслям о предстоящем мне романтическом вояже. Неизвестно чем бы всё закончилось для меня, впрочем, известно, чем обычно заканчиваются мечты за рулём. Если бы мой Мерседес не налетел, не-то на толстую ветку, не-то на булыжник и меня не тряхнуло так, что я едва не ушибся головой о потолок. Остановив машину, я вылез наружу. В небе словно огромные синие гирлянды светились созвездия. Ветер взъерошил мне волосы. Вязкие глубины фиолетового мрака звали погрузиться в них сотнями птичьих голосов. Пряные ароматы дразнили, протекая мимо в потоках тёплого воздуха. Мимо пронеслась пара летучих мышей. Несмотря на то, что ушибленная голова болела, я всё же был благодарен этой неожиданной встряске, поскольку если бы не она, всё могло кончится гораздо плачевнее. Признаться, предавшись размышлениям я в какой-то момент утратил контроль за дорогой. Очевидно сказывалось долгое отсутствие практики. Впредь надо быть по внимательней.

Остановив машину я вылез наружу. Первым делом я осмотрел автомобиль. Машина была в полном порядке. Оглянувшись на дорогу, я попробовал найти взглядом тот предмет на дороге на который налетел мой автомобиль, но ничего не увидел.

– Странно, подумал я.

В воздухе меж тем уже появилась прохлада приближающейся полночи. Я стоял посреди ночной дороги совершенно один. Я решил немного отдохнуть и дать отдохнуть моему недавно обретённому железному другу.

Сойдя с дороги, я опустился в траву и прислушался. Слышался шум ветра в высоких травах, с неба взирала похожая на мятое блюдо Луна. Одним словом, вокруг царила идиллия, и тишина, прерываемая изредка не громкими птичьим голосами и всё вокруг приглашало меня влиться в эту гармонию. Но мной овладело внезапно какое-то странное чувство.

Мне вдруг отчётливо стало ясно, что здесь, именно здесь, что-то должно для меня начаться и вместе с тем здесь же что-то должно закончиться навсегда. Я не мог себе объяснить, чем именно моя душа обязана этому месту посреди моей северной унылой родины, месту, в котором я никогда прежде не был, моя память и мой опыт ясно свидетельствовали мне об этом. И вместе с тем было чувство что я как раз нигде кроме как здесь и не бывал никогда. Словно и моя московская жизнь и всё чем наполнена моя память, всё, что я принёс с собой к этому месту было если не краденным, то как бы не на полном основании моим.