Октавиан Август. Крестный отец Европы.

Триумвиры вошли в Рим по очереди — каждый на следующий день и каждый в сопровождении одного легиона и одной преторианской когорты; первым, как консул, вошел Октавиан. Когда все трое вступили в город, трибун Публий Тиций созвал на 27 декабря народное собрание и на окруженном солдатами Форуме предложил гражданам принять решение о вручении полномочий триумвирату. Закон приняли быстро — не дав времени ни на обдумывание, ни тем более на обсуждение. Вывесили новые проскрипционные списки; все выходы из города охранялись. За голову каждой жертвы была объявлена награда: сто тысяч сестерциев; рабам пообещали свободу и сорок тысяч сестерциев.

Полководцы Цезаря решили, воспользовавшись случаем, уладить старые семейные распри. Павел, брат Лепида, попал в списки вместе с Луцием Цезарем, дядей Антония. Планк осудил своего брата Плоция, а Поллион решил отомстить тестю. Еще один приговоренный, по слухам, был раньше наставником Октавиана. Павлу явно позволили скрыться, но Луция Цезаря спасло только вмешательство матери самого Антония — Юлии. Она заслонила старика от солдат, пытавшихся ворваться в ее дом, а после явилась на Форум, где сидели триумвиры, верша расправу и выплачивая вознаграждения, и стала выговаривать сыну. Антоний неохотно согласился сохранить жизнь своему дяде, который как-то раз поспорил с ним в сенате.

Появлялись новые проскрипционные списки. Многие начали понимать, что их ждет, еще до того, как их имена оказались в списках. Они следовали за теми, кто уже бежал из столицы. Прятались в канализации, в колодцах, дымовых трубах, на чердаках. Одни погибали с оружием в руках, другие не пытались защититься. Некоторых спасали их рабы, других предавали жены. Люди топились в Тибре, бросались с высоких стен, сжигали себя. Самые упорные или удачливые ускользали благодаря женам, детям, родственникам или рабам. Жены погибали, спасая мужей. Рабы надевали одежду хозяев и умирали вместо них.

Вдова некоего Лигурия пошла на Форум, куда понесли отсеченную голову ее супруга, и стала требовать, чтобы ее тоже казнили — ведь она прятала мужа. Палачи делали вид, что не замечают ее, и она ушла, а потом уморила себя голодом. Восьмидесятилетний сенатор Стаций, который в союзнической войне сражался с самнитами, попал в списки, как и многие другие, не за преступления, а из-за богатства. Он распахнул двери своего дома и стал раздавать прохожим все, что они могли унести. Когда из дома все забрали, он заперся внутри и поджег его; Стаций сгорел и сам и стал невольным виновником пожара в целом квартале.

В городе Регии, расположенном напротив острова Сицилии, приговоренные объединились с другими горожанами — то был один из городов, предназначенных для ветеранов. Под предводительством некоего Ветулина эти люди поубивали посланных за ними центурионов, а потом через Мессинский пролив отправились к Сексту Помпею. Ветулина превзошел Гирций (возможно, родственник покойного консула), который убежал из Рима вместе со слугами и собрал целое войско из таких же беглецов и сочувствующих и с ними напал на несколько городов. Триумвирам пришлось выслать против Гирция войско, но он избежал сражения и тоже переправился на Сицилию вместе со своими людьми. Находчивее всех поступил Помпоний: он оделся как претор, рабов нарядил в платье ликторов, прошествовал так на корабль одного из триумвиров под видом официального посланника к Сексту и спокойно себе отплыл.

Цицерон вполне мог спастись. Когда его предупредили, что он попал в списки, сенатор уехал с тускуланской виллы и в Астуре сел на корабль, намереваясь отплыть к Бруту на восток. Попав в шторм и не вынеся морской болезни, он остановился в Кайете, неподалеку от Формии, на восточном побережье — переночевать на тамошней своей вилле. На следующий день, когда рабы несли Цицерона в носилках к морю, их нагнали солдаты во главе с Попилием, которого Цицерон некогда успешно защищал от обвинения в отцеубийстве. Рабы собрались защищать хозяина, но старый философ приказал им опустить носилки и сам подставил шею. Палач отрубил голову только с третьего удара. Он отсек Цицерону и правую руку, которой сенатор писал «филиппики». Говорят, перед тем как Антоний выставил эти страшные трофеи на Форуме, где Цицерон произносил свои великие речи, Фульвия проткнула язык оратора булавками.