Октавиан Август. Крестный отец Европы

Гораций, впрочем, не столько прославлял милитаризм, сколько хотел показать, что каждое поколение его соотечественников должно хотеть и уметь защищать родину. Согласно менталитету эпохи, это было возможно лишь в том случае, если молодых с детства воспитывать в духе добродетели и мужества их предков-земледельцев. Но что будет, коль теперешнему поколению родителей суждено погрязнуть в роскоши и разврате, ведущих к полному разложению?

Нет, от иных отцов вели свой род
Те юные мужи, что море кровью
Окрасили пунийской, кем сражен
Сам Ганнибал — и Антиох, и Пирр;
То были дети воинов, привычных
Долбить мотыгой землю, и рубить
Деревья, и идти домой с вязанкой
По зову строгих матерей.

Следует учитывать тот факт, что Гораций — согласно его же признанию — писал стихи, «побуждаемый дерзкой бедностью», и разбогател благодаря покровительству Октавиана и Мецената, подарившего поэту поместье в Сабине, которое часто фигурирует в его стихах как скромное крестьянское хозяйство. Гораций восхвалял деревенскую жизнь и простые радости. Его дом, писал он, не отделан золотом и слоновой костью, и нет в нем колонн африканского мрамора, но для счастья ему хватит его «сабинского домика» и еще — кувшина вина и красивой подружки.

Гений Горация — едва ли это преувеличение — и его вкус и талант были слишком изысканны, чтобы ограничиться только льстивым низкопоклонством перед властью. Несколько примеров неумеренного восхваления есть в его ранних стихах; к примеру, он с нетерпением предвкушает, как Августа причисляют к богам, когда тот прибавляет к римским владениям Британию и Парфию (Октавиан даже не предпринимал попыток к подобным завоеваниям). Когда Гораций достиг поэтической зрелости, наибольшего эффекта он добивался с помощью иносказаний и наловчился так изящно добавлять ложку дегтя в расточаемые своим великим покровителям похвалы, что не получал за это нагоняя. И довольно часто именно он, а не они, был истинным героем его произведений.

Гораций и Вергилий — два настоящих светила среди поэтов, которых Меценат поощрял к восхвалению властей, однако они не единственные, чьи работы до нас дошли. Многие, например, до сих пор восхищаются любовной лирикой Секста Проперция, посвященной некоей Кинфии, но он пробовал свое перо и в описании красот столицы; в Риме после сражения при Акции начался настоящий строительный бум. Историки архитектуры перед ним даже в большем долгу, чем литературоведы, — за такие его произведения, как описание выстроенного Октавианом нового храма Аполлона со статуей в эллинистическом стиле. Проперций порой старался помочь Ливию в возрождении духа героического прошлого — например, в следующих непримечательных строках о волчице, вскормившей Ромула и Рема:

Волчица Марса, лучшая из кормилиц,
Молоком твоим взрастали эти стены,
Которые пою с благоговеньем.

И все же души латинян пробудил в первую очередь Вергилий: он произвел революцию в их отношении и к прошлому, и к будущему, создаваемому теперь Октавианом. Хотя внешне «Энеида» — рассказ о приключениях троянского воина и написана в подражание гомеровским эпосам, Эней — герой нового типа и нового времени. В ключевые моменты повествование обращается к мыслям протагониста, а не к его условно героическим деяниям; священное чувство долга заставляет его принимать решения во имя исполнения предначертанного, а не искать выгоды для себя. Эней жертвует счастьем с Дидоной, которая сделала бы его царем Карфагена, и уезжает, а царица восходит на погребальный костер и пронзает себя мечом.

Иными словами, Эней отнюдь не типичный римский аристократ времен поздней республики и нетипичный гомеровский персонаж, борющийся с себе подобными ради славы и возвышения. Он в первую очередь ищет славы для своего народа — пусть от него почти никто не уцелел. Подобно Моисею в пустыне, он ведет тех, кто остался от избранного народа, в землю обетованную, суть и значение которой постепенно открывается ему знамениями и пророчествами. Земля эта однажды увидит рождение Рима. Когда придет время, ею станет править потомок Энея — Цезарь из рода Юлиев.

Если сделать скидку на поэтическую вольность касательно родословной, можно считать, что этот новый герой не кто иной, как Октавиан.