Читаем Октавиан Август. Революционер, ставший императором полностью

Таким образом, стоит отказаться от обобщений, сделанных в ходе научных споров, и попытаться заново рассказать историю Августа. Поскольку мы пишем не историю как таковую, а биографию, нас будут интересовать прежде всего те исторические события, которые так или иначе касались самого Августа. Важно знать, где он был (и, по возможности, что он делал) на каждом этапе своего жизненного пути. В числе прочего это знание позволяет установить, что значительную часть жизни Август провел в путешествиях по Италии или провинциям – не самое популярное занятие среди его преемников вплоть до Адриана во II в. н. э. Это демонстрирует, насколько тяжелая нагрузка ложилась на него даже в пожилом возрасте. Его деятельность основывалась не только на реформах и законодательстве, основное внимание он уделял деталям и повседневным заботам управления, которые могут легко ускользнуть от внимания в кратких обзорах его деятельности и достижений. Значение происшедших в самом Риме и в империи в целом перемен институционального, социального, экономического характера или облика столицы может быть оценено нами в полной мере, если у нас сложится ощущение темпа их наступления и развития.

Получилась достаточно большая книга, однако она могла бы быть в два или три раза больше. Я попытался вкратце показать, какое влияние оказала деятельность Августа на Италию и империю в целом, так, чтобы не только проследить судьбу аристократических родов в Риме, но ограничения по объему не позволяют нам вдаваться в подробности. Об этом можно написать целые книги, многие темы затронуты лишь слегка – увы, «Энеиде» Вергилия отведена лишь пара страниц, всего несколько слов сказано об Овидии и некоторых других поэтах. Одним из самых больших удовольствий при написании этой книги была необходимость перечитать поэтические и иные литературные произведения той эпохи – многие из них впервые после студенческих лет. Я сделал все возможное, чтобы передать всю их прелесть, но не упуская из виду центральной фигуры – Августа, поскольку именно ему посвящена книга. Для тех, у кого есть интерес к этому человеку и его времени, в конце ее имеются ссылки и большая библиография, благодаря которой можно получить представление о поистине необъятной литературе по данной тематике.


Рассказывая историю: источники по биографии Августа


До нашего времени сохранилась лишь незначительная часть литературы, официальной документации и частной переписки римского мира. Это было время, когда еще не существовало печатных станков и все тексты копировались вручную, что, помимо трудоемкости и обусловленной ею дороговизны, было чревато многочисленными ошибками. Многие тексты оказались утрачены из‑за того, что никто не озаботился достаточным количеством копий. Особенно много их погибло при падении Римской империи, на смену которой пришел мир, где грамотность встречалась гораздо реже, а богатства, необходимого для распространения копий, стало меньше. В эпоху Средних веков церковники сохранили некоторые античные тексты, подойдя к этому очень избирательно, да и отобранные тексты дошли до нас не все, так как пострадали от огня, несчастных случаев и небрежения. Отсюда следует, что многого об античном мире мы знать не можем, и на каждом этапе нам стоит учитывать неполноту и противоречивость источников.

Наиболее подробные повествования о том времени были составлены через много лет после описываемых событий. Аппиан, в «Гражданских войнах» излагающий события до поражения Секста Помпея в 36 г. до н. э., писал в начале II в. н. э. Дион Кассий, в чьей «Римской истории» с величайшей подробностью освещен весь этот период (в ней не хватает лишь немногих фрагментов, относящихся к жизни Августа),[8] писал в начале III в. н. э.[9] Оба названных автора были греками, хотя Дион являлся также сенатором и старшим магистратом, и писали на родном языке, поэтому порой трудно с уверенностью судить, какие именно латинские понятия они передают по‑гречески. Оба писали в эпоху, когда принципат был вполне устойчив и власть императоров не вызывала никаких вопросов, а потому они были склонны переносить порядки своего времени на более ранние периоды. Веллей Патеркул начал свою карьеру при Августе, и его небольшой исторический труд имеет то преимущество, что хронологически он куда ближе к описываемым событиям, однако проигрывает из‑за лести в адрес Тиберия. Таковы наши наиболее подробные нарративные источники; они не охватывают весь материал. А потому иногда приходится обращаться к более поздним авторам, таким как Флор и Орозий, особенно когда речь идет о событиях в провинциях и на границе. Конечно, это лучше, чем ничего, но использовать такие источники необходимо с величайшею осторожностью. Историк Ливий являлся современником интересующих нас событий, однако соответствующие книги его труда, в которых изложение доводится до 9 г. до н. э., сохранились лишь в виде кратких резюме, составленных намного позже.

Перейти на страницу:

Все книги серии Страницы истории

Европа перед катастрофой, 1890–1914
Европа перед катастрофой, 1890–1914

Последние десятилетия перед Великой войной, которая станет Первой мировой… Европа на пороге одной из глобальных катастроф ХХ века, повлекшей страшные жертвы, в очередной раз перекроившей границы государств и судьбы целых народов.Медленный упадок Великобритании, пытающейся удержать остатки недавнего викторианского величия, – и борьба Германской империи за место под солнцем. Позорное «дело Дрейфуса», всколыхнувшее все цивилизованные страны, – и небывалый подъем международного анархистского движения.Аристократия еще сильна и могущественна, народ все еще беден и обездолен, но уже раздаются первые подземные толчки – предвестники чудовищного землетрясения, которое погубит вековые империи и навсегда изменит сам ход мировой истории.Таков мир, который открывает читателю знаменитая писательница Барбара Такман, дважды лауреат Пулитцеровской премии и автор «Августовских пушек»!

Барбара Такман

Военная документалистика и аналитика
Двенадцать цезарей
Двенадцать цезарей

Дерзкий и необычный историко-литературный проект от современного ученого, решившего создать собственную версию бессмертной «Жизни двенадцати цезарей» Светония Транквилла — с учетом всего того всеобъемлющего объема материалов и знаний, которыми владеют историки XXI века!Безумец Калигула и мудрые Веспасиан и Тит. Слабохарактерный Клавдий и распутные, жестокие сибариты Тиберий и Нерон. Циничный реалист Домициан — и идеалист Отон. И конечно, те двое, о ком бесконечно спорили при жизни и продолжают столь же ожесточенно спорить даже сейчас, — Цезарь и Август, без которых просто не было бы великой Римской империи.Они буквально оживают перед нами в книге Мэтью Деннисона, а вместе с ними и их мир — роскошный, жестокий, непобедимый, развратный, гениальный, всемогущий Pax Romana…

Мэтью Деннисон

История / Образование и наука

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное