Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Современные ученые обычно считают, что Антоний находился в более выгодной позиции. Секст Помпей уже пошел на сближение с ним и заключил союз против Цезаря. Юлия, мать Антония, бежала на Сицилию под крылышко к Сексту после Перузинской войны. Возможно, она была по-настоящему напугана, однако сомнительно, что ей действительно что-то угрожало. Более вероятно, что это был враждебный жест в адрес Цезаря. Разумеется, он предпочел истолковать это именно так. Секст тепло принял беглянку и с почетом проводил ее на Восток, чтобы она могла там встретиться с сыном. Антоний был благодарен, но на тот момент не желал всерьез начинать войну с коллегой по триумвирату. Для такой осторожности имелись веские основания. Триумвир с приятностью провел зиму 41–40 г. до н. э. в Александрии – столице Клеопатры, и к тому времени, как он уехал, царица уже была беременна и в должный срок родила близнецов – девочку и мальчика. В эти месяцы в Сирию вторглись парфяне; их поддержали римские отряды под предводительством Тита Лабиена – твердолобого республиканца, который не участвовал в битве при Филиппах. Отец его был лучшим легатом Юлия Цезаря в Галлии, однако во время гражданской войны встал на сторону Помпея и покончил жизнь самоубийством после поражения при Мунде в 45 г. до н. э. В восточных провинциях, истощенных в ходе смуты поборами в пользу обеих сторон, не хватало боеспособного населения, и они не имели возможности отразить нападение. Встретив лишь слабое сопротивление, парфяне захватили Сирию, а затем отправили небольшие отряды для покорения Иудеи и большей части Малой Азии.^[264]

Когда Антоний прибыл в Брундизий, с ним находилось немало боевых кораблей, воинов же было немного. Некоторые из его командиров располагали легионами в Италии и на западе, однако после утраты легионов Калена они явно уступали армиям Цезаря в численности. Учитывая состояние восточных провинций, привлекать войска оттуда было нелегко и политически опасно, к тому же на это потребовалось бы несколько месяцев. Союз с Секстом Помпеем давал возможность получить много укомплектованных командами судов, но мало солдат. На тот момент военное преимущество было явно на стороне Цезаря независимо от того, каким оказался бы баланс сил в долгосрочной перспективе. Это не означало, что исход войны был очевиден или что на тот момент уничтожение одного дало бы преимущества другому.

В действительности у них не было выбора. Когда силы соперников сконцентрировались вокруг Брундизия, ветераны кампаний Юлия Цезаря узнали друг друга и началось братание. Поначалу они шутили, а потом стали говорить уже более серьезно. Командиры и простые воины не хотели сражаться со своими бывшими товарищами. Это был уже не первый случай, когда солдаты пытались предотвратить новую войну: когда назревала Перузинская война, они в последнюю минуту принудили Цезаря и Луция Антония к переговорам, хотя в данном случае взаимные подозрения и недоверие привели к столкновениям раньше, чем состоялась встреча, и их усилия не имели успеха. На сей раз они оказались более настойчивыми, а вожди-соперники – искренне настроены на компромисс.^[265]

Они не участвовали в переговорах лично. Антония представлял Азиний Поллион, а Цезаря – молодой всадник Гай Меценат,^[266] один из его наиболее доверенных людей – вероятно, почти ровесник и, видимо, один из тех, кто воспитывался вместе с ним. Присутствовал также Луций Кокций Нерва,^[267] опытный старший офицер, пользовавшийся доверием армии, который, по-видимому, считался человеком нейтральных позиций. Представители Лепида отсутствовали, хотя за ним закрепили статус наместника Северной Африки, который предусматривал командование небольшой по меркам тех лет армией. Цезарь удержал за собой Галлию; к нему также отошли все западные провинции до Скодры в Иллирии. Антонию достались все восточные области империи к востоку от тех мест. Агенобарб и некоторые другие получили прощение. Антоний сообщил Цезарю, что один из наиболее доверенных военачальников последнего, Сальвидиен Руф, начал секретные переговоры с ним. Руфа арестовали и казнили. Цезарь предоставил окончательное решение сенату, чтобы придать процессу некоторую легитимность. Антоний в свою очередь казнил своего агента Мания, про которого говорили, что он подделал документы, побудившие Луция Антония и Фульвию поднять восстание от имени триумвира.^[268]