Октавий

Я изложил мнения почти всех философов, которых лучшая слава в том, что они хотя, различными именами указывали единого Бога, так что иной подумаете, что или нынешние христиане философы, или философы были уже тогда христианами. Если же мир управляется провидением и ведется волею единого Бога, то нам не должно впадать в общее заблуждение, и следовать невежеству древних, увлеченных своими баснями, ибо оно опровергнуто мнениями их же собственных философов, которым принадлежит авторитет и древности и разумности. Нации предки были так легковерны, что безрассудно верили разным странным выдумкам, каковы — Сцилла с многими телами, Химера в различных формах, Гидра возрождающаяся от нанесенных ран, Центавры — смесь человека с лошадью: вообще, что угодно было выдумать молва, то наши предки охотно слушали. Что же сказать о нелепых баснях — о превращениях людей в птиц и зверей, в деревья и цветы: если б это было когда–нибудь, то случалось бы и теперь, а так как это не может быть, то значить, никогда и не было. Подобную же неразборчивость, легковерие и невежественную простату наши предки оказали и в принятии богов: они воздавали благоговейное почтете своим царям, желали видеть их в изображениях, старались увековечить их память посредством статуй; и чти было принято ради утешения, стало потом предметом священным. Наконец, прежде нежели открылись сообщения между странами земного шара, и народы стали заимствовать друг у друга обычаи и религиозные обряды, каждый народ почитал своего основателя или знаменитого военачальника, или целомудренную царицу, ставшую выше своего пола, или изобретателя какого–нибудь искусства, как достойного доброй памяти гражданина. Таким образом они и воздавали награду почившим, и подавали пример своим потомкам.

XXI