Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

– Граждане, конечная, состав идет в парк!

И все мы, включая подполковника, покинули салон вертолета. Доложив командиру корабля о нашем прибытии, я с его разрешения отправился в радиорубку, откуда сообщил Александру Васильевичу, что первый этап нашего путешествия прошел успешно.

Когда мы прилетели, «Североморск» уже стоял на якоре в Выборгском заливе, примерно в миле от Торгового порта. Я видел такую знакомую мне до боли картину – башню святого Олафа, самую высокую башню Выборгского замка. Хорошо можно было разглядеть причалы и краны торгового порта. Вот мы и оказались у цели нашего путешествия.

Команда БПК быстро спустила на воду быстроходный моторный катер. Лейтенант Синицын, взводный местных морпехов, быстро осмотрел нас и сказал:

– Ну, парни, ни пуха вам ни пера!

– К черту, товарищ лейтенант, – бодро ответил я, внутренне приготовившись к встрече с родным городом, каким он был за восемьдесят лет до моего рождения…

13 октября (30 сентября) 1917 года, 09:25. Выборг, Торговый порт

Сержант контрактной службы Игорь Андреевич Кукушкин

Ну, вот я и дома! Когда год назад я приезжал в отпуск, то забегал в Торговый порт к своему приятелю, который там работал на автопогрузчике. А этот порт… Мало он был похож на тот, который я видел в наше время. И причальная линия поменьше, и портовые краны пожиже. Да и кораблей что-то не видать. Стоят несколько парусных финских лайб да пара буксиров. Ну да, идет война, на море пока господствует немецкий флот.

На катере, спущенном с «Североморска», мы мигом домчали до Торгового порта. При виде нас на причале появилось несколько фигур в замызганных робах. Рулевой аккуратно притер катер вплотную к пирсу. Пока мы по сброшенному веревочному трапу перебирались на берег, один из портовых рабочих придерживал катер багром. К моему удивлению, Эйно Рахья вскарабкался наверх, словно заправский мореман. Но потом я вспомнил, что он родился и вырос в Кронштадте, а там практически все с пеленок считай что готовые матросы.

Потом с катера подали наше приданое – пулемет, рацию и две «Мухи». Эйно что-то сказал по-фински местному портовику, и тот оттолкнул катер от пирса багром. Взвыл двигатель, катер развернулся и, описав полукруг, снова лег в дрейф метрах в ста от берега, ожидая нашего возвращения.

Вдоль берега залива мы пошли в сторону замка. Там, за Крепостным мостом, рядом с Анненскими укреплениями, находился дом, в котором расположился Выборгский Совет рабочих и солдатских депутатов. В соседнем доме находился Выборгский комитет РСДРП(б). Как вы понимаете, большевики и местный совет жили душа в душу. Товарищ Сталин написал для Эйно Рахьи очень грозную бумагу, согласно которой все должны предъявителю этого мандата «всячески помогать и оказывать».

Тут мы на личном опыте убедились, что имя Сталина вызывает уважение у товарищей по партии даже в Выборге. Пока наша тройка любовались видом старинного замка, Эйно Рахья сходил в комитет и совдеп, о чем-то там переговорил, и через десять минут подъехал к нам на новеньком легковом «Форд-Т», на котором мы и отправились в поселок Талликала, где в небольшом деревянном домике, принадлежащем сотруднику местной рабочей газеты Юхо Латукки, и жил Ленин.

13 октября (30 сентября) 1917 года, 10:05. Выборг, поселок Талликала

Владимир Ильич Ленин

Лидер большевиков сидел за столом в комнатушке за кухней, которую предоставили ему хозяева, и быстро писал карандашом в блокноте.

Он набрасывал черновик письма, которое собирался послать в Петроград. Связь с ЦК Ленин поддерживал через Александра Шотмана, который часто приезжал в Выборг и привозил для него письма и разную информацию. Корреспонденцию из Петрограда в Выборг посылали и его родные – жена и сестра – с помощью машиниста паровоза № 293 Гуго Ялавы, или его жены, которые, в свою очередь, передавали адресованные Ленину письма служащему почтового вагона курьерского поезда Петроград – Гельсингфорс Кэсси Ахмале на Финляндском вокзале. Конечно, такая связь была не очень оперативной, зато вполне надежной.

Ленин не рассчитывал надолго задерживаться в Выборге, потому что находиться здесь было небезопасно. Это не Гельсингфорс, где под охраной орудий дредноутов с большевистскими командами можно было плевать на все угрозы Сашки Керенского. Выборг был слишком близко к Питеру, в городе матросов не было, но был гарнизон, офицеры которого отнюдь не сочувствовали большевикам. Поэтому приходилось строго соблюдать правила конспирации. Ленин не рисковал без надобности появляться в городе, и только вечером ненадолго выходил из дома, чтобы посидеть во дворике или пройтись пешком по безлюдной улице. В доме Хайконенов (родителей жены Юхо Латукки) Ильич чувствовал себя спокойно и свободно. Он подружился с хозяевами и по вечерам, когда они приходили с работы, ужинал за одним столом с ними. Завязывались беседы – все члены семьи довольно свободно говорили по-русски.