Октябрьская революция 1906 года

— Покушение? Почему не доложили? — прервал я доклад князя.

— Подробности узнали только вчера, а в самолёте я решил вас не беспокоить, да и вы сами сказали, что эта информация только для личного общения.

— Хорошо, вы правильно поступили, просто я переживаю за него, рассказывайте подробности. Он не пострадал?

— Лёгкое ранение в руку. По докладу нашей агентуры, националисты вычислили его роль в организации переворота в Германии и решили устранить, для чего устроили засаду на него у его тайной квартиры. Скорее всего, его кто-то предал из ближайшего окружения. Об этом свидетельствует то, что он сменил всех доверенных лиц и охрану. Кстати, вся охрана из трёх человек, во время покушения, погибла, прикрывая его.

В засаде участвовало десять человек, что говорит о серьёзности намерений нападавших. Они встретили его у подъезда дома, и первый охранник, вышедший из машины проверить подъезд, был зарезан, спрятавшимися бандитами, но успел выстрелить дважды. После этого националисты бросились к машине, стреляя в неё, а с противоположной стороны напал ещё один отряд. Свидетелей самой перестрелки, практически нет, но полиция смогла восстановить хронику событий. В итоге, сам объект сумел уйти, уничтожив весь отряд нападавших на него. Оба охранника и водитель, также выполняющий роль охранника, были убиты. Дальше следы объекта всплыли на границе со Швейцарией. Именно там была получена информация о лёгком ранении объекта, при этом границу он пересекал один, возможно, опасался повторного предательства. Там его след теряется, но есть основания считать, что он направился в Москву и будет участвовать в волнениях. Вот собственно и всё, что известно по данному факту, — ответил князь.

— Значит, он испугался, хотя это логично. Предательства никто не любит и принять его очень сложно. То что он практически не пострадал, это хорошо, но то, что он допустил возможность покушения на себя, это большой просчёт, нужно ему помочь с охраной. Помните, я вам давал задание по «Монаху», пора подвести его к объекту и очень осторожно внедрить. Я, надеюсь, с его верностью не будет проблем?

— Нет. Он потомственный агент и его родители отдали свои жизни на службе отечеству.

— Я хочу встретиться с ним лично. Организуйте это тайно, так чтобы никто не узнал, даже при желании, — сказал я.

— Это не сложно, он сейчас в Константинополе, постараюсь организовать встречу сегодня вечером.

А что нам делать с объектом, если его возьмут во время митингов и демонстраций?

— Ничего. Ни в коем случае не вмешивайтесь в это.

— Но вы сами отдали приказ о возможности применения пыток к задержанным во время бунтов и демонстраций с применением оружия.

— Если он попадётся, то это будет прекрасным алиби, и опровергнет связь с царской семьёй. А наше вмешательство поставит крест на нашей операции. Надеюсь, он не попадётся, а если это случится, то выдержит всё, — сказал я и, закрыв глаза, отвернулся к окну. Сказанные слова, отозвались болью в груди, но я старался не показать, того, как к этому отношусь. Появилось желание всё отменить и вернуть сына в семью, наплевав на весь план и высокие цели. Но вспомнив к чему привела революция в моём мире, я сдержал этот порыв, спрятав его глубоко внутри.

Наш лимузин уже подъехал к дворцу и заезжал на площадку перед входом.

— Давайте продолжим наш разговор позже. Сейчас я хочу побыть со своей семьёй, — сказал я князю и вышел из машины.

На крыльце меня уже ждала вся моя семья, включая Семёна и троих моих детей. Супруга стояла на крыльце, и выглядела взволновано. Когда я поднялся и обнял её она даже не дала обнять мне моих детей, как строго сказала,

— Николай, ты должен незамедлительно принять меры, это просто чудовищно, это необходимо остановить. То, что происходит в Германии нужно остановить любой ценой. Я встретила Викторию с супругом и то, что с ними сделала толпа, требует немедленной реакции. Ты должен ввести войска в Германию и восстановить власть Вильгельма Второго в стране.

— Успокойся, давай не здесь это обсуждать и дай мне вначале обнять и поцеловать своих детей, ответил я и улыбнувшись, обнял первым старшего сына, который стоял сосредоточенный и пытался принять строгий вид.

Выполнив процедуру приветствия, мы прошли во дворец.

Когда детей увели и мы остались одни, я налил себе фужер коньяка, а супруге бокал вина и подойдя сказал,

— Выпей, тебе нужно успокоиться.

Она вначале хотела отказаться, но увидев мой строгий взгляд, залпом его осушила. Как пьют лекарство, а не вино, что было совершенно непохоже на неё и выдавало её крайнее напряжение, поэтому, выпив коньяк, я налил ещё один фужер и передав ей, указал на кресла стоящие рядом с чайным столиком, на котором стоял самовар и в корзиночке лежали ароматные булочки испечённые только что. Во время полёта я успел проголодаться и сейчас больше всего на свете, хотел утолить свой голод, но пересилив себя, присел в кресло рядом с супругой и сказал,

— Рассказывай, что у тебя произошло.

— Но ты же всё знаешь, — возмущённо произнесла она.

— Я ещё раз повторяю, скажи, что у тебя случилось, что ты так себя ведёшь.