Разговаривавший до меня с тов. Подвойским офицер сейчас же представился мне подпоручиком Гренадерского полка Никоновым и также стал убеждать меня принять это назначение.
— Я сам бы мог быть комиссаром своего полка, — заявил он мне между прочим, — так как я тоже большевик, но мне это не так удобно, так как большевиком я сделался недавно, а до июльских дней был активным противником большевизма, и все в полку это прекрасно знают.
Я не возражал против этого нового назначения, — и через несколько минут тов. Подвойский вручил мне в руки следующий мандат:
ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ
ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ и СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
ВОЕННЫЙ ОТДЕЛ
Товарищ прапорщик Ильин делегируется комиссаром от Военно-Революционного Комитета при Петроградском Совете Рабочих и Солдатских Депутатов в Гв. Гренадерский полк.
Получив от Подвойского необходимые инструкции и обещав поддерживать с ним постоянную телефонную связь, я, в сопровождении подпоручика Никонова, отправился в запасный гвардии Гренадерский полк вступать в исполнение своих новых обязанностей.
В Гренадерском полку я встретил довольно своеобразную и любопытную картину. Прежде всего, я установил, что командир полка, фамилии которого я, к сожалению, не помню, не пользуется абсолютно никакой властью и всеми делами заправляет полковой комитет, состоящий почти поголовно из левых эсеров. Партия левых эсеров тогда еще только образовалась и представляла собой хотя и дружественную нам, но чрезвычайно болотистую организацию. Так было и здесь. Члены полкового комитета встретили меня довольно любезно и на экстренно созванном собрании комитета единогласно утвердили меня в моих правах, но за всем этим чувствовалась какая-то недоговоренность, и я понимал, что на этих «друзей» особенно полагаться не следует. Друзьями они являются только до поры до времени.
Совсем иное отношение встретил я со стороны общего собрания солдат, которое я сейчас же созвал вслед за утверждением меня комитетом полка. Здесь я сделал большой доклад о настоящем политическом моменте и с первых же своих слов почувствовал нити доверия, которые протянулись между мной и слушавшей меня аудиторией. Доклад мой часто прерывался возгласами «правильно!», а когда я закончил и предложил резолюцию с выражением готовности встать как один на защиту Петроградского Совета, за мою резолюцию поднялся целый лес мозолистых солдатских рук.
Убедившись, что со стороны солдат Гренадерского полка я встречу полную поддержку своим мероприятиям, я направился в запасный огнеметно-химический батальон сообщить о своем новом назначении. Дорогой я обдумал свое положение и решил, что мне целесообразнее всего обосноваться в Гренадерском полку, как имеющем наибольшее боевое значение, а с запасным огнеметно-химическим батальоном поддерживать, главным образом, телефонную связь и лишь изредка наведываться в него. Придя в батальон я, прежде всего, устроил небольшое заседание с руководителями большевистской ячейки и информировал их о политическом положении и о своих ближайших предположениях. Товарищи приветствовали мое назначение в Гренадерский полк, считая контакт с такой крупной воинской единицей для нашего батальона, слабого по численности и вооружению, весьма полезным. Также одобрили они мое намерение обосноваться в Гренадерском полку и нашли нужным поставить перед батальонным комитетом вопрос о выделении специальной революционной тройки, которая являлась бы как бы моим заместителем во время моего отсутствия из батальона. Договорившись таким образом с товарищами, я вернулся в свой Гренадерский полк.
Вместе с подпоручиком Никоновым мы решили никуда не отлучаться из полка и расположились в помещении пулеметной команды, где оказалась пара свободных кроватей. Перед тем как ложиться спать; мы обошли все казармы для того, чтобы я мог ближе познакомиться с солдатами и узнать их настроение. В одном месте по просьбе солдат мы сделали даже нечто в роде небольшого митинга, рассказав солдатам, как работает и к чему стремится партия большевиков. Солдаты всюду дружелюбно и ласково нас встречали. Я еще раз почувствовал, что могу быть совершенно за них спокоен. Правда, они не рвались к бою, но зато можно было с уверенностью сказать, что в случае чего они поддержат нас всей своей компактной, сплоченной массой.
Ложась спать, мы не рискнули совсем раздеться и сняли только сапоги, готовые по первой тревоге вскочить на ноги.