Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Медленно садилось ярко-красное солнце. Воздух был по-осеннему ясен, бодр и прозрачен, и окраска неба по своей нервности не уступала состоянию людей. Нервничали, но как-то радостно и уверенно. Оглянулся назад. Все новые и новые массы вооруженных людей подходят к нам. Канонада стихает. В шесть часов вечера прекращаем огонь.

Избушка крестьянина набивается людьми. Душно, жарко и тихо. Почему-то молчат все, лишь один семидесятилетний дед, лежащий на печи, спрашивает: «Так это кто же большевики-то будут: опять, значит, большаки?».

Объясняем ему. Дед долго кряхтит, видимо в чем-то сомневаясь, потом укладывается спать. Дремлем, сидя, и мы… Рано утром по-братски делимся банкой консервов с Раскольниковым и отправляемся в штаб разузнать новости. Там узнаем, что Царское Село и Павловск уже очищены казаками и для занятия их мы и должны выступить опять автомобильным порядком в восемь часов утра.

Было ясное морозное утро, и лица всех людей поражали своей бодрой энергией. Вот, наконец, и Царское Село. Везде шум, оживление, лишь у ворот робко жмутся и выглядывают испуганные обыватели.

31 октября прошло в приготовлении позиции для обороны Царского Села. Кронштадтцы имели своим пехотным прикрытием 2-й Царскосельский стрелковый полк, в казармах которого мы нашли и приют и пищу.

Почти сразу же от места казарм дорога разделялась на два шоссе: одно — на Красное Село, другое — на Гатчину.

Сведения о местопребывании Керенского с войсками были самые разнообразные: одни говорили, что, отступив от Царского, он направился со своим отрядом в Гатчину, другие уверяли — в Красное Село, а третьи (большей частью крестьяне) — куда-то на Неву к Ижоре. Как бы то ни было, необходимо было охранять подступы обоих шоссе. Позиции были намечены на линии деревень Баболово и Перелесино.

Левее от наших позиций стоял Финляндский полк, правее — Московский. Начальником штаба войск, действовавших против отряда Керенского, был командир 2-го Царскосельского стрелкового полка полковник Вальден, человек лет тридцати, с оторванной на фронте ногой, любимый и уважаемый солдатами.

День 1 ноября прошел тревожно, газет не было, и слухи один другого фантастичнее волнами перекатывались по городу. Прошел чисто провокационный слух о внезапно появившихся казаках в Петрограде, разогнавших Петроградский Совет и обезоруживших революционный гарнизон в Петрограде.

Часов в одиннадцать вечера нас, представителей кронштадтцев, вытребовали в Царскосельский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Лишь выйдя на улицу, мы увидали черный автомобиль, пробирающийся среди ухабов дороги. Мы окликнули его и, узнав, что нам по пути, попросили довезти нас. Шофер согласился.

— Знаете новости? — спросил он.

Мы ответили:

— Не знаем.

— Я отвозил тов. Дыбенко в Гатчину к Керенскому для переговоров. Керенский бежал, казаки разоружаются.

Известия были ошеломляющие. Мы не поверили. Войдя в здание Совета, мы увидели почти всех командиров частей войск, вышедших из Петрограда, представителей Военно-революционного комитета, делегатов из полковых комитетов, председателя Царскосельского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и видных представителей фракции большевиков. Председателем единогласно был выбран тов. Вальден. Мы обратились к нему за разъяснениями. Собрание было вызвано необходимостью выработки общего плана наступления на Керенского для нанесения ему последнего удара.

— Как, разве с ним не покончено?

— Это неизвестно. От тов. Дыбенко не получено еще никаких сведений.

Тогда пришлось рассказать собранию о только что слышанном от шофера.

— Каков был автомобиль?

Мы отвечали:

— Черного цвета, санитарный, с большим красным крестом в белом кругу.

Приметы совпадали с автомобилем, на котором уехал тов. Дыбенко.

Так или иначе, но решено было открыть совещание. Сразу же наметилось два течения: одно, во главе с Дзевалтовским, Медведевым, членом Военно-революционного комитета, предлагало выделить особый отряд для дальнейшей борьбы, а главные силы оставить в виде опоры Петрограда в главной базе — Царском Селе. Другая же группа, с Рошалем, Раскольниковым, Арутюнянцем и большинством делегатов полковых комитетов, настаивала на немедленном продолжении операции всеми имеющимися в наличности силами. Слово берет Дзевалтовский:

— Мне кажется, что при создавшейся обстановке борьбы, когда в Петрограде выступление юнкеров показало наличность элементов, противодействующих Советам, было бы несколько непредусмотрительно обнажать фронт Петрограда и, с другой стороны, оставлять самый город в рискованном положении. В нашем распоряжении девять пехотных полков, легкая артиллерия, саперный батальон, автомобильные команды, две роты самокатчиков и 9-й запасный кавалерийский полк. Выделив половину и бросив на Керенского, мы будем спокойны за Петроград. Подступы к нему будут закрыты оставшееся половиной войск.