Читаем Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде полностью

Наскоро мы начали разрабатывать план военных действий и произвели приблизительный подсчет наших сил. Главным опорным пунктом и базой должна была быть Петропавловская крепость, которая связывалась с соседними частями и с «Авророй» (Антонов должен был ехать на «Аврору»). Воинские части должны были со стороны Миллионной улицы, Невского и других прилегающих к Зимнему улиц изолировать плотным кольцом Зимний дворец и затем по первому сигналу постепенно суживать это кольцо вокруг дворца. Против предполагаемого выступления ненадежных казачьих частей и юнкерских училищ были выставлены заслоны от ближайших большевистских воинских частей и заводов. Эти заслоны должны были парализовать возможный удар в тыл наступающим на Зимний дворец нашим частям. Провести этот план в жизнь нужно было немедленно. Общее наступление и бомбардировка Зимнего дворца должны были начаться сегодня же не позднее 9 часов вечера, после того как все будет готово, по особому сигналу из крепости. Подробности плана должны были выработать я и Антонов на месте.

Распределив между собой участки и командование, мы поспешили на места, так как каждая минута была дорога, а тревожные вести о подходе к Питеру преданных Керенскому казачьих частей долетали все чаще и чаще. Антонов сразу поехал на «Аврору», стоящую у Николаевского моста, а я на одном автомобиле с Чудновским — в крепость. У въезда на Троицкий мост я простился с тов. Чудновским, отправившимся в Павловский полк, которым он должен был руководить при наступлении на Зимний. Чудновский обещал выслать от себя заставу на Марсово поле к концу Троицкого моста, а я, со своей стороны, высылать периодически патрули для связи с этой заставой и установить пулеметы для продольного обстрела моста (в предупреждение возможной попытки развода). Около бывшего дворца Кшесинской (против крепости) было заметно сильное оживление. Дворец после июльского разгрома Временным правительством большевистской военной организации, помещавшейся в нем, был занят «ударниками» и георгиевскими кавалерами — частями, преданными Временному правительству. Теперь эта публика, по-видимому, к чему-то готовилась. Старший нашего крепостного патруля, узнав меня, остановил автомобиль и подтвердил своим сообщением мое впечатление о том, что у дворца Кшесинской делается что-то подозрительное. По словам старшего, ночью к ударникам приезжали какие-то автомобили; и, при проверке предъявившие пропуска ВЦИК, группами выходили люди, некоторые были вооружены винтовками. Приказываю выслать разведчиков с заданием проникнуть во что бы то ни стало внутрь дворца и, потолкавшись среди ударников, выяснить их настроение и намерения. Охотник сейчас же нашелся из среды патрульные В крепости вместе с Жендзяном даем распоряжение выставить на всякий случай пулемет на стену, в сторону дворца Кшесинской. Операция, намеренно проделанная нами с большой гласностью и шумом, обращает на себя внимание ударников и, видимо, производит действие (до 27-го ударники оставались пассивными).

Начинаем готовиться к бою. Крепость может стрелять только из пулеметов и винтовок: орудия, грозно стоящие на парапетах, для стрельбы не приспособлены и поставлены были исключительно для большего эффекта (стреляла только одна пушка, заряжаемая с дула и возвещавшая время). Нужно было подумать о том, чтобы достать орудия и их установить. После недолгих поисков на дворе арсенала мы нашли несколько трехдюймовых орудий, по внешнему виду нам, не артиллеристам, показавшихся исправными и годными к употреблению. Совместными усилиями, под предводительством Кондакова, орудия были вытащены за стены крепости в «лагери» (лагери — это небольшое пространство между крепостной стеной и Обводным каналом Невы, раньше, действительно, место для лагерного расположения частей Гарнизона, а теперь просто свалочное место); выбрать иной позиции для орудий не представлялось возможности, так как без всяких приспособлений втащить орудия на крепостную стену было невозможно (поставить орудия за стенами было нельзя по причине близости цели — Зимнего, расстреливать который можно было только прямой наводкой).

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное