Октопус

Пока он объяснял, Рина через известковую трубочку пила воду из «нимба». Вода была чуть кислой и казалась потрясающе вкусной; словно ручеёк в пустыне, она лилась в горло и тут же, кажется, впитывалась. Трубочку торговцы сделали из полипа, снаружи она оплыла, будто свеча.

Хонер еле дождался своей очереди, жадно припал к питью и замычал от наслаждения. Октопус пообещал, что скоро принесут ещё нимб, так что воду можно было не экономить. С гордостью сообщил:

– Вот и наш музей.

Перед входом-аркой пришлось слезть с планарии, пойти по колено в воде; купол медузы плыл вместе с людьми. От движения и холода сустав снова принялся ныть, но Рина не обращала на него внимания. Музей? У осьминогов? Неужели?!

– Моё любимое место. – На коже Фьюта бродили лиловые узоры; казалось, он ностальгически улыбается. – Смотрите, здесь и ваши предки есть.

Они вошли в круглую пещеру, по размеру не уступающую центральному залу Национального музея естественной истории в Вашингтоне. Посередине стояла прозрачная прямоугольная глыба, в ней разевала трёхметровую пасть тёмно-коричневая акула – судя по короткому закруглённому рылу, Тихоокеанская полярная, но настолько огромных особей людям ещё не встречалось.

Вдоль стен тянулись ряды экспонатов: глубоководные зубастые рыбы-удильщики, длиннющая мурена с застывшей ненавистью в маленьких глазках. Ухватив передними лапками ракушку, выставил усатую мордочку калан – морская выдра.

Когда зашли за акулу, Рина ахнула: не может этого быть! В другой глыбе шестиметровая самка стеллеровой коровы качала на ластах детёныша – совсем так, как держит младенца человеческая мать. Когда-то моряки принимали морских коров за русалок; но сказки сказками, а есть людям хотелось. На животных охотились без ограничений, и к концу восемнадцатого века их истребили.

Тем удивительнее было увидеть здесь настолько хорошо сохранившийся экспонат. В музеях мира есть кости стеллеровых коров, куски кожи. Но тело целиком? Невероятно! Рядом с самкой в отдельном куске янтаря изогнулся второй детёныш, подращённый.

– Каким способом вы их консервируете? – рискнула спросить Рина. – Окраска, объём – всё как у настоящих!

– Смола, – охотно принялся объяснять Фьют. – Её выделяют из водорослей, для закрепления добавляют секрет морского ежа. Лучше всего, если объект в начале обработки жив – натуральнее получается.

Рина оживилась:

– А мы не так делаем. Если нужно мумию, немного разрезаем в паху… – Она наметила ребром ладони линию между ног Хонера. – Вытаскиваем внутренности. После вводим специальный состав, чтобы хорошенько пропитал тело…

– Эй, на мне-то чего показываешь? – прошипел гидролог.

– Не мешай. Ещё лучше пластинировать: погружаем в ацетон, тот замещает все жидкости организма. И меняем ацетон на силикон. Препарат получается гибким, упругим.

– О, и потрогать можно? – Фьют очень заинтересовался, придвинулся ближе, следил за руками Рины.

Она села на любимого конька. Увлёкшись, рассказала о своей работе в музее Вашингтонского университета, сколько там экспонатов и как их добывали в экспедициях. Октопус, похоже, был очарован: вздыхал с завистью, уточнял, какие виды акул водятся в тропических морях. Кажется, они совсем забыли о времени…

Рину настойчиво пихали в бок. Она недовольно глянула на Хонера и проследила, куда он указывал.

У дальнего угла зала стоял в прозрачном кубе водолаз. Старинный двенадцатиболтовый костюм, неуклюжий медный шлем, идущий от него шланг явно отпилен. Глаза выпучены, рот открыт в крике. Его залили смолой заживо?!. Или он сначала утонул?.. Кто знает. Многие ходившие в Бездну не вернулись. Но вот чтобы так, вечно служить учебным пособием для осьминогов…

Глава 7

Пока они разглядывали водолаза, сзади неслышно подкрался ещё один октопус. Он казался ростом с Фьюта, только намного тоньше и прозрачней, сквозь мантию проглядывали синие внутренние органы. Пришелец качался рядом, словно призрак, и вдруг защёлкал – тихо, сухо. Прошёлся вокруг медузы, указал по очереди на людей.

– Чего он хочет? – с нехорошим чувством спросила Рина.

– Это Уважаемый Смотритель, – замявшись, ответил Фьют. – Говорит, таких, как вы, в коллекции как раз недостаёт. Предлагаю вам сами выбрать, кого увековечат. – Он булькнул, словно тактично кашлянул. – Мне кажется, твой приятель не обладает особым интеллектом, не решил ни одной головоломки.

Рина с ужасом взглянула на Хонера. Гидролог дёрнул кадыком, пожал плечами:

– Да мне фиолетово. Хоть один из нас всплывёт, и то профит. Давай, Рин. Расскажешь Сандре, что я остался на дне, но её всё равно люблю.

Сердце подскочило и забилось, словно пытаясь выпрыгнуть из горла. Отдать напарника упырю восьмирукому? Позволить живьём залить смолой? Ну нет.

Рина сузила глаза, повернулась к осьминогам.

– Наши жизни ценны одинаково. Вы не смеете делать из человека препарат!