Олег Антонов

Для живописи выкраивал редкое свободное время. Что же касается поэзии — до сих пор остается загадкой, когда он писал стихи. Жаль, что много его поэтических произведений так и неизвестны широкому читателю — незаконченные стихи «вязли» среди деловых бумаг, писем, черновиков статей.

Но что характерно для Олега Константиновича — он и сам не раз высказывался за «эффект присутствия» в деловых бумагах и почте.

Что это такое? Это своеобразная попытка со стороны Антонова внести в официальную и даже техническую переписку метафоричность и авторское своеобразие речи, присущее только ему лично. Даже сугубо официальные документы Генерального конструктора окрашены его интонацией и насыщены образным строем мысли.

Не растворяться в общем потоке обюрокраченной переписки, а оставаться самим собою в любых условиях — вот девиз, которому следовал Антонов, прививая его в коллективе. Индивидуализация языка — так это называется в литературе. Но этот литературный прием делает мысль яснее, помогает взаимопониманию.

Он жил и работал в Киеве, на Украине. Но не всегда.

В первую очередь следует отметить, что переезд КБ из Новосибирска в Киев очень пошел на пользу здоровью Антонова. Об этом часто говорил сам, расхваливая киевский климат и возможность постоянно работать в саду своего дома, воздвигнутого в Святошине, на окраине столицы, неподалеку от служебных зданий КБ.

По вкусу пришелся Олегу Константиновичу и украинский язык. По словам семейного друга врача Любомира Пырига — ярого поборника украинского языка, Антонов стремился говорить на украинском и быстро продвинулся в этом деле, к общей радости украинских товарищей и друзей.

— Мне дорога музыкальная напевность украинского языка, — неоднократно повторял он.

И с ним нельзя не согласиться, особенно слушая голос певицы Дианы Игнатовны Петриненко — народной артистки Украины, постоянно бывавшей в доме Антоновых среди семейных друзей.

НЕКРАСИВЫЙ САМОЛЕТ НЕ ПОЛЕТИТ

Мы привыкли считать, что красота присуща только искусству. Но это глубоко неверно. Красота необходима и в научно-техническом творчестве, и в математике, и в физике, о чем нередко забывают.

Напоминаю прекрасные слова покойного академика Андрея Николаевича Колмогорова: «В математике важна эстетическая сторона — красивая гипотеза часто приводит к истине».

Есть и заметное влияние искусства на науку. Не перестаю повторять поразительное по своей парадоксальности высказывание Альберта Эйнштейна: «Достоевский дает мне больше, чем любой мыслитель, больше, чем Гаусс». А ведь Гаусс — выдающийся математик!

Именно со слов этих известнейших людей мы и хотим начать разговор в великом двуединстве «наука — искусство», двуединстве, к которому имел прямое отношение Олег Константинович Антонов — конструктор-художник-поэт.

Скажут: Антонов создатель самолетов, талантливый конструктор. Все остальные его увлечения — типичное «хобби», так сказать, необходимые, но не обязательные условия для разрядки после научных трудов.

В том-то и дело, что это далеко не так. Антонов был типичным выразителем тех новых замечательных процессов.

которые происходят в конце второго тысячелетия (если считать по большому счету) в результате научно-технической революции, охватившей все стороны жизни.

Постараемся разобраться в этом сложном и чрезвычайно интересном процессе.

Неисповедимы пути развития науки, но в этом стремительном процессе, приведшем нас к научно-технической революции, можно усмотреть свои закономерности. Когда-то, в далекие годы становления науки, ученый всеобъемлюще охватывал едва ли не все отрасли человеческого знания и культуры. В его представлении наука не дробилась на отдельные зоны или участки. Точные науки вплотную подступали к искусству. Гигант-ученый творил почти с одинаковым успехом в разных областях своей жизнедеятельности.

Таким был великий Леонардо да Винчи. Гениальный художник, гениальный изобретатель, гениальный провидец… Технические творения великого итальянца по значимости своей равновелики его творениям как художника. Создавая конструкции на уровне своего века, ученый смело вглядывался в контуры будущего. Он дал проекты летательных аппаратов, о которых и не мыслилось в то время. С самоотверженностью врача-новатора он вторгался в заповедную тогда область анатомии.

Таким же разносторонним был Михаил Ломоносов. Занимаясь астрономией, открывая новые законы в развитии химии, он писал стихи, закладывая основы русской поэзии. И не зря в одной из ранних французских энциклопедий было записано для потомков: «Выдающегося химика Ломоносова просим не пугать с известным поэтом Ломоносовым». Да, это он, великий Ломоносов, одновременно поэт и ученый, создавал к тому же прекрасные мозаичные картины.

У людей, подобных гигантам далекого прошлого, не существовало резкой границы не только между науками, но и между наукой и искусством. Весь комплекс человеческих знаний и мировидения замыкался в их сознании в магический круг талантливо разрешаемых реальных проблем.