Олег Даль. Я – инородный артист

Это был первый фильм Олега. Он вышел на экраны летом 1962 года. Мы все были на даче. Август, холодно, дождь. Вдруг появляется Миша Кононов и сообщает, что в кинотеатре «Россия» идет «Мой младший брат». Мы все сорвались и помчались в Москву.

В конце 50-х – начале 60-х большой резонанс в Москве вызвал спектакль «Юпитер смеется» с Т. Лавровой, тогда еще студенткой МХАТовского училища. Это был великолепный спектакль, и особенно хороша была юная Лаврова. Вся Москва это обсуждала, много разговоров было и у нас дома. Примерно в то же время по телевизору показали фильм об Алексее Кольцове, поэте, происходившем из родных мест отца. Отец был покорен и фильмом, и образом цыганки Тани в исполнении Т. Лавровой. И все каким-то неведомым чудесным образом совпало – и наше восхищение актрисой, как она хороша собой, и актерским талантом, и неожиданное сообщение Олега о том, что он женился – на ком? – на Тане Лавровой!

Состоялось знакомство семьями. Мама Тани с мужем жили тогда на Кутузовском в небольшой двухкомнатной квартире. Олег с Татьяной снимали квартиру (если можно назвать квартирой маленькую комнатку с кухней-прихожей в полуподвальном этаже на ул. Горького. Зато рядом с «Современником». Летом, чтобы дать возможность молодым пожить в нормальных бытовых условиях, мои родители предложили Таниным родителям провести их отпуск в нашем садовом участке под Серпуховым. Лето выдалось холодным и дождливым, но они мужественно терпели все данные неудобства и выдержали «установленный» срок.

Потом удалось приобрести для молодых однокомнатную квартиру в Сокольниках… Но совместная жизнь не заладилась, и вскоре они расстались. Мы все очень переживали и Олег, безусловно, тоже, но они, видимо, поняли, что два взрывных характера, две творческие индивидуальности в одной «клетке» – это чревато. Олег сказал: «Тане будет легче, а главное, спокойнее с кем-нибудь другим» (Позже он утверждал, что сам же и познакомил Татьяну с ее будущим мужем). Кстати, отношения у Олега с Татьяной до самой смерти оставались добрыми и доверительными. Она его очень хорошо понимала. Мне очень импонировала ее позиция в отношении воспоминаний об Олеге: «Это мое и пусть останется только со мной».

Летом 1967 года не стало отца. Это случилось на даче. Олег был на съемках «Хроники пикирующего бомбардировщика». Сообщили телеграммой, он тут же примчался. Они с моим мужем перевезли тело из Серпухова в Москву. Хоронил отца очень торжественно весь завод, на котором он за тридцать пять лет прошел путь от инженера до главного конструктора. Вернувшись с похорон домой, Олег увидел записку, которую, уезжая третьего дня на дачу, отец оставил на буфете: «Олег, твою бритву починил. Папа». До этого была суета, и беготня со справками, оформлениями, он держался сосредоточенно и собранно. И вдруг, как какое-то прозрение – отца больше нет… Олег разрыдался в голос. Олег сам сделал памятник на могилу отца – скромная мраморная плита с маленьким мраморным цветником, на передней стенке которого изображен циркуль, описывающий круг (инженерная символика) и надпись: «…есть, что ушло и что не рождено…». И как странно отозвалось это в «Есть только миг между прошлым и будущим…»

В 60-е – начале 70-х Олег был много занят в театре и кино – дома бывал редко. Они жили теперь вдвоем с мамой. И вот такой курьезный случай. Входили в моду джинсы, свитера и вообще свободная манера одеваться в молодежной среде и творческих кругах. Для пожилой и консервативной публики, для мамы, в частности, это было шокирующим. Однажды, вернувшись из какой-то экспедиции поздно вечером Олег попросил маму разбудить его утром не позже 9, но и не раньше – на 10.30 у него была назначена встреча с режиссером, очень важная. Мама, увидев его джинсы с подвернутыми брючинами и зная, что предстоит ответственная встреча, решила привести штаны в приличный вид и долго гладила через мокрую тряпку, наводя «стрелку». Утром, одеваясь, в последнюю минуту он с ужасом обнаружил «стрелки», но что-то сделать уже было некогда. И всю дорогу, и особенно во время встречи, он мучительно прятал свои ноги от пристальных и недоумевающих, как ему казалось, взглядов.

Летом 1973 года «Современник», будучи на гастролях в Ленинграде, настойчиво приглашает Олега вернуться к ним. После некоторых колебаний и сомнений он возвращается в Москву с женой Елизаветой.

Они живут у мамы в Люблино, но в неком состоянии временности. Лиза не хочет оставаться в Москве без мамы Ольги Борисовны, О.Б. – тоже. Лиза то уезжает в Ленинград, то возвращается. Начинаются семейные трения. Однажды произошел крупный конфликт. Елизавета в слезах выскочила из дома – «Больше ни ногой!». Мама оказалась невольной свидетельницей этой сцены, была очень расстроена и приложила все усилия, чтобы убедить Олега в том, что если даже он прав, то мужчине негоже обижать женщину. Олег и сам, остыв и успокоившись, догнал ее уже во Внукове. Примирение состоялось.