Олег Даль. Я – инородный артист

В 1977 году Бюро Кинопропаганды выпустило буклет «Олег Даль». Е.А. купила его, а я пристала к Олегу, чтобы он дал мне автограф. Вообще-то между нами было не принято играть в «таланты и поклонницы», но тут мне что-то «шлея под хвост попала», и я стала противно канючить: «Чем я, твоя племянница, хуже твоих поклонниц?» – «Да, вроде, ничем» – «Ну, так дай автограф». Он ушел в кабинет работать, а мы сидели и разговаривали на кухне. Часа через два он вышел, отдал мне журнал и бросил: «На. И больше никогда с этими глупостями не приставай. Не люблю». Я больше и не приставала, хотя очень хотелось…

Примерно тогда же был еще один случай. Я в те времена часто бывала на Смоленском. И после такого визита мы с Олегом вместе уезжали оттуда. Я домой, а он в Питер, в командировку. Ехать нам было по пути до «Комсомольской».

Мы вошли в вагон метро. Оба в джинсах, в батниках «на клепках», в сабо на платформах, в темных очках. Олега, конечно, узнали, несмотря на очки. И была видна мучительная работа мысли о том, что я за девица. Олег, я думаю, всего этого не замечал. Он не любил досужего внимания к своей персоне. А я-то одним глазом следила за окружающими. Когда подъехали к «Комсомольской» и стали прощаться, вагон замер. Мы поцеловались, как обычно, на прощанье, и Олег вышел, а я поехала дальше, веселясь от души. Как молоды мы были…

Все, вроде, вспоминаются какие-то мелочи. Но жизнь почему-то вся состоит из мелочей.

В Авангарде, на садовом участке, Олег бывал редко и мало. Однажды, в студенческие еще времена приехал туда с компанией друзей. Вечером расшумелись. Пришел сосед призвать к порядку. Вняли, стихли. Потом, естественно, опять разошлись. Так сосед приходил несколько раз и, видимо, надоел. «А что, собственно, происходит? Сидим, поем». На следующий день сосед этот – сотрудник деда – пожаловался ему: «Вот я их утихомирить пришел, а Олег за мной побежал…» – «Догнал?» – «Нет» – «Молодец, хорошо бегаешь!». Дед умел пошутить.

Эту историю я, естественно, знаю по рассказам. А вот другие его приезды, которые я помню.

Приезжал он в Авангард примерно на неделю. Ходил, гулял в лесах. Я потихоньку увязывалась за ним. Однажды он остановился около воронки с почти упавшей в нее березой и сделал зарисовку. Не знаю, сохранился ли этот рисунок, некоторое время, еще при жизни Олега, я его видела.

В другой раз Олег приезжал в Авангард вместе с Е.А. В это время у нас работали мастера, пристраивая к дому террасу. Один из строителей изъяснялся весьма витиевато. Олегу очень понравилась его присказка «Так бывает в искусстве». Он хотел это где-нибудь использовать при случае.

Почему-то стало модно очень много говорить о невоздержанности Олега и многих других людей в «употреблении», как будто больше не о чем, когда речь идет об актере, художнике. Я видела Олега в подпитии только однажды. Это было, как я теперь понимаю, во время его съемок в «Жене, Женечке и “катюше”». Он приехал домой в Люблино, я была дома одна, бабушка ушла наверх, к Мельниковым. Олег вошел в большую комнату, стал ставить цветы в вазу и разбил ее. Попросил меня убрать «следы преступления» и молчать, чтобы не огорчать бабушку. Потом он лег спать. Пришла бабушка, увидела в ведре осколки, конечно, все поняла, но разговора никакого при мне не было.

Олег, как завещал сыну Киплинг, «мерил расстоянье секундами, пускаясь в дальний бег», поэтому много успел за свои не такие долгие годы, всегда был в толпе собою и был «тверд в удаче и несчастье, которым, в сущности, цена одна». Надолго такой жизни, наверное, не может хватить. Не мог он сказать: «И это пройдет!» Соломон из него был никакой. Он, как Витя Зилов, «опять вскочил, опять за ружье схватился». Но он был для меня… Нет, не дядей. Он был для меня близким другом. Мне его очень не хватает все эти 22 года. Хотя я с трудом представляю себе его место в современном искусстве.

Когда в 1979 году на ТВ вышел фильм «Расмус-бродяга», в котором Альберт Филозов говорил и пел голосом Олега, я позвонила Олегу и спросила, как это получилось. Он не стал углубляться, сказал только, что получилось то, что получилось. Еще рассказал, что Расмуса играл прелестный мальчик, с которым они подружились во время озвучания.

Вообще, Олегу нравилось работать с детьми на площадке. Я помню, как он был рад встрече с ребятами, игравшими в «Расписании на послезавтра». Они окружили его со всех сторон и рассказывали о своих успехах. И он радовался тому, что кто-то из них после девятого класса поступил в институт. В этой шумной радостной компании была и Ира Метлицкая, которая училась тоже в этой Минской школе и снималась в одной из главных ролей. Тогда я первый раз видела, как Олег на просьбу об автографе подписывает все протянутые ему программки, а не натягивает кепку на глаза и уходит быстрым шагом. Он очень уважительно относился к детям-партнерам.