Олег Рязанский

– Не убедил сразу – прояви выдержку, каждый должен уметь нести свой крест сознательно. То, что хорошо для тебя, плохо для других… Погляди в окно: видишь сугроб? Вчера намело, а сегодня он стал меньше. Не потому, что стаял от солнца. Он уплотнился. Стал меньше, но крепче, ногой не сразу пробьешь. А в большом, но рыхлом – нога вязла. Не позволяй большим страстям управлять тобой, завязнешь…

* * *

В стороне от шума ярмарочного певец песнями изощряется. Косоворотка витым поясом опоясана, сапоги до блеска начищены, волоса кучерявые конопляным маслом приглажены. В ударе был, с утра пел, доставляя людям радостное удовольствие и, вдруг, затрепетал телом, схватился за грудь, осел на землю…

Из толпы голос:

– Вставай и не придуривайся! Ежели выбрал себе ремеслом людей тешить – так служи народу!

– Рад бы, да затих голос…

– Не можешь громко петь о березе, пой шепотом о тополе! Не жнешь, не пашешь, а ваньку валять вздумал?

– Передохнуть бы…

Голос человечий – инструмент небесами даденый для просветления сердец человеческих, но иссяк голос… А толпа требует:

– Не хочешь петь – так пляши! Отрабатывай звание артиста народного! Ишь, моду взяли нынешние: пою, пока хочу, а не хочу – нос ворочу!

Заплясал в отчаянности страдалец. Плясать, как и петь – надо уметь. Два коленца выкинул, на третьем запнулся, дугой выгнулся, согнулся, не выдержал напряжения, пал на землю. Упрятал голову в колени, затрясся…

Кто-то из заводил-подстрекателей пошарил глазами по сторонам, углядел нужного, обрадовался:

– Эй, Клюй, где взаимопомощь и взаимовыручка товарищеская? Поддержи песней друга падшего! Иль не в мочь, иль кишка тонка, иль не по Сеньке шапка? Выходи на помост, Клюй, переплюй соперника!

Клюй, тоже птица певчая, вышел, забегал вокруг соперника, замахал руками-крыльями, а что делать дальше – не сообразит, разве в поддержку друга тоже костьми лечь? И запел о святой Руси с городищами-горками, селами и проселками…

Но людское сборище не жалует и слишком покладистых, согнало Клюя с подмосток, пнуло ногой лежащего:

– Вставай, песнопляс, повалялся и хватит!

Лежачий не реагировал… Обидеть птицу певчую очень легко. Достаточно просто обделить вниманием. Вместо поощрительного выкрика “браво, артист!” – услышать гробовое молчание. Вместо залпа рукоплесканий узреть губы, презрительно сжатые. Понуро уйдет обиженный, утопит в чарке горечь унижения: кто умеет петь, тот умеет и пить, и веревку сможет накинуть, и застрелиться…[22]

Застрельщик из толпы тут как тут:

– Бей его, ишь, зазнался! – и первым дал под дых любимцу всенародному, за ним кто сапогом в селезенку, кто – по почкам, по печени, кто-то уже сдавил шею жертве трепещущей, готовясь к хрусту разрываемых позвонков… Толпа не побрезговала нарушить закон кулака: лежачего не бить, не налетать всем на одного, пустил кровянку и успокойся! В безрассудстве толпа могла насмерть забить человека, не появись лицо проходящее. Раздвинуло лицо толпу зычным голосом:

– На кого замахнулись? На кого руку подняли?

Опустив руки, толпа пала на колени, а лицо хлесть-хлесть плетью двухвостой по ногам, плечам, спинам согбенным. Однако, не столько бил, сколько пугал свистом плети:

– Желаете силушку свою показать? Что ж, я не против. Померяюсь с двумя, даже с тремя сразу! С одним условием: кто устоит супротив меня – жив останется, если кто с ног упадет – умрет! Все слышали или повторить?

Пока говорил – распоясался, кафтан скинул, заголил, руки, рванул на груди рубаху. Это в мороз-то? пусть и поменее, чем сорок градусов на троих, но все же…

– Кто смелый? Жду!

Таковых не оказалось. Один бойкий вознамерился, но его тут же в бок тюкнули:

– Куда прешь супротив своего родного князя, аль не признал?

Поднял с земли Есеню-песнопевца Олег Рязанский, прижал к груди и понес несчастного в палаты княжьи – известное дело: свой своего в беде не оставляет…

А почему народ не сразу опознал своего князя? Яснее ясного, из-за отсутствия в одежде привычных глазу княжьих регалий: плаща багряного, пояса серебряного, меча в ножнах узорчатых, шапки рысьей с ушками-кисточками… По вполне понятным причинам в те времена не лепили на столбах, стенах, заборах тиражированные изображения правящих лиц, и правители шли народу навстречу, напоминая о себе разными способами. Например, кто основал славный град Киев на берегу Днепра? А пресветлый град Владимир на Клязьме? А Ярославль на Волге, Ивангород на Нарве, Петербург на Неве?