Олег Рязанский

– Погнал свою добычу впереди своего войска. Стуча копытами, бежала вниз по Дону одушевленная движимость: табуны конские, овечьи отары, люди полоненные… Если животные на стоянках сами пищу отыскивают, то людей надо кормить. Дважды в день. Утром и вечером. Иначе они товарный вид потеряют и купцы-перекупщики за них гроша ломаного не дадут…

Оглядываясь по сторонам, Тохтамыш усердно искал кого-то глазами, наконец обратился к ответственному за бдительность:

– Куда пропал Карамурза? Именно по его наущению я овладел Москвой бескровно. За эту услугу желаю выразить ему признательность и наградить щедро. Где он? Загулял? Второй день не вижу…

– И не увидишь, его душа уже покинула живот…

– Его убили?

– Он убил себя сам! Узнал, что он сын урус-князя из Карач-ермиша на земле эрзянской, а урусы, не в пример нам, ведут счет роду своему от отцовского семени, враз осознал себя урусом и пришел в ужас, увидев Москву в пепле и развалинах, а людей истерзанных и перебитых, утер слезы и устроил целое представление. Для начала озвучил рассказ огланов-царевичей о его происхождении. Поблагодарил за полученные сведения и предложил посмотреть, какой вывод сделает он, сын урус-князя из Карач-ермиша на земле рязанской. Подъехал к обозу, впрыгнул с коня, поклонился в пояс плененным урусам и заявил, что причинив зло своему народу, он – русский, жить не имеет права! Сначала саблей отсек себе язык за то, что по его совету пала Москва. Потом, двумя саблями одновременно, поразил себя в сердце…

– Почему это мы разговоры только о правителях ведем, а о народе ни слова?

– Чего зря языками молоть? Народ всегда и везде сам по себе, и за себя ответ держит. Будут ветры гнуть – выстоит! Будут ливни хлестать – высохнет! В болоте увязнет – вылезет! И на войне выдюжит! Получит по башке, очухается, приложится к первачку и вновь пойдет пахать-косить-воевать во славу своей земли и все будет делать по совести, как в самый последний раз!

Эпизод 18 Распря

“Если же вам придется крест целовать, то проверив сердце свое, целуйте только на том, что можете выполнить, а целовав, соблюдайте свое слово, ибо нарушив клятву, погубите душу свою.”

(Из Поучения Владимира Мономаха)

1385 год, ноябрь

Натянутые отношения между Олегом Рязанским и Дмитрием московским зашли так далеко, что кому-то из ближнего боярского окружения пришло в голову обратиться за помощью к игумену Троицкого монастыря Сергию Радонежскому с просьбой помирить князей:

– Усмири их, владыко, они снова поссорились, как петухи собачатся! Посодействуй, внуши князю московскому пусть первым пойдет на сближение, ноги, чай, не отвалятся.

– На все есть причина, – последовал тихий ответ, – даже лютая вьюга с легкого ветерка начинается.

– Истинно так, владыко… Не кошка, а тигра злючая промежь их пробежала… Из-за версты коломенской. Один другому пяди уступить не желает! Вопреки договорной грамоте от 1382 года о соблюдении порубежья, Олег Рязанский ни с того, ни с сего 25 марта 1385 года подошел с ратью к Коломне, захватил ее, устранил коломенского наместника, ну, и… В ответ Дмитрий московский послал на Олега свое войско. Сошлись обе рати на поле бранном под Перевицком и побили рязанцы москвичей. Побить-то побили, а Коломна по договору все равно за Москвой осталась числиться – бумага с печатями оказалась весомее булатных мечей, дракой-то прав не всегда будешь…

– Почему князь рязанский порушил договор?

– Что-то подтолкнуло его на этот шаг, чем-то обидел его князь московский, словом ли, делом… Поначалу-то, Коломна рязанской была, пограничным пунктом с землей суздальской, а московские Даниловичи улучили момент и примкнули к себе Коломну, задолго до появления на свет Олега Рязанского… Слезно просим тебя, помири их, владыко!

Так, уж, повелось, кто почует надобность в Сергии Радонежском – спешит к нему за помощью. Хоть зверь с капканом, хоть человек с арканом. Вот и сейчас, проникся старец сочувствием и отправился в путь. В Рязань. К миротворению. Как в 1356 году – в Ростов Великий, как в 1365 – в Нижний Новгород. И всякий раз получалось, что приходилось идти в холодное время года, и только пешим ходом, ибо по установлению Василия Великого, самого главного регламентатора монашеской жизни, лошадь исключалась из средств передвижения.

Уже неделю в дороге Сергий Радонежский, а конца-краю пути не видно. От Троицкого монастыря до Москвы 70 полноценных дорожных верст, а от Москвы до Рязани еще почти двести. Да плюс коломенская верста, из-за которой сыр-бор разгорелся.