Олег Стриженов и Лионелла Пырьева. Исповедь

Смельчаков не нашлось, и в дальнейшем ребята опасливо отдергивали руку, если она оказывалась рядом с бюстом Ленина. Миша доказал свою идеологическую выучку.

Дома у нас, конечно, не могло быть икон – отец военный человек и никогда не заговаривал о Боге. Зато мама всю жизнь оставалась верующей. В конце войны на воскресные и праздничные службы она ходила в церковь Иоанна Воина на Якиманке, что напротив французского посольства.

Я читал Библию, но не соблюдал ни православных постов, ни церковных обычаев. И вот закончил вахтанговскую школу и собирался уезжать в таллинский Театр русской драмы.

– Сынок, – говорит мама, – ты родился на Амуре, где не было поблизости ни одной церкви. Ты один из братьев остался некрещеным. У меня на душе от этого как будто тяжкий грех… Сможешь ты сейчас, – продолжает она робко, опасаясь отказа, – принять крещение?

– Мамочка, – отвечаю, – разве ты во мне сомневаешься? Я и сам об этом думал. Давай 10 августа, в день моего рождения, и сходим в церковь. Я с радостью приму крещение.

Заветная мамина мечта осуществилась в Ризоположенской церкви на Донской улице, и с тех пор я стал носить православный крест и нисколько не боялся, что меня за это начнут преследовать парторги и профорги.

Человек должен всегда верить! И я верю во Всевышнего. Долгие годы религию пробовали искоренить, и лишь война принесла облегчение верующим. Люди потянулись в храмы, ведь у каждого в семье война унесла близких. Ставили свечки за упокой, заказывали священнику панихиды.

Помню, МХАТ приехал на гастроли в Одессу, и я пошел на пляж. Подходит ко мне один шибко партийный артист и нагло советует:

– Ты снял бы крест.

– Ты что, дерьмо! – разозлился я. – Тебе же никто не советует рвать партбилет и выходить из КПСС? Ты лучше не лезь в чужую душу. А то можешь по ушам схлопотать!

Потом эти недавние советчики посжигали свои партбилеты и спешат в храмы постоять со свечечкой перед телекамерой.

В сорок девятом году, когда я только что поступил в училище имени Щукина, по актерским школам часто ходили ассистенты режиссеров, подбирая среди студентов кандидатов на небольшие роли. И вот меня пригласили участвовать в картине о футболе «Спортивная честь», которую снимал народный артист СССР Владимир Петров, режиссер нашумевших фильмов «Гроза», «Петр Первый», «Ревизор».

Приехал на «Мосфильм» я, естественно, на городском транспорте – студентам не подают машин. Вторым режиссером у Петрова был Николай Владимирович Досталь, сын которого до недавнего времени был директором «Мосфильма». Я понравился Николаю Владимировичу, и он предложил мне главную роль.

– Нет, – отказываюсь, – могу согласиться только на небольшую, чтобы подработать.

Тогда в театральных училищах считали, что студентам сниматься нельзя, надо сначала выучиться актерскому мастерству. За непослушание гнали из училища. Так, когда на роль Незнамова в фильме «Без вины виноватые» утвердили студента второго курса Школы-студии МХАТ Владимира Васильевича Дружникова, его тотчас исключили с курса.

Досталь меня понял и предложил роль болельщика в эпизоде.

– Вас будет группа из четырех человек, – пояснил он, – и вы будете изображать друзей с одного завода, которые пришли на стадион болеть за свою команду.

Я согласился и впервые сыграл в кино, даже несколько слов досталось произнести. А моими партнерами оказались будущие известные артисты Женя Леонов, Нина Гребешкова и знаменитый ныне поэт-песенник Коля Добронравов.

Училище им. Щукина. Экзамен по гриму. Олег Стриженов работает с портретом Виссариона Белинского

Таллин

После окончания училища я с тремя товарищами отправился по распределению почти что за границу – в Таллин. Мне сразу же предложили в местном Театре русской драмы играть в пьесе Островского «Без вины виноватые» Незнамова.

В Таллине тогда находилась база Балтийского флота. Повсюду наш зритель – морские офицеры, их жены и дети, матросы. Театр всегда набит битком, и успех у меня грандиозный. Если войдешь иногда после спектакля в знаменитый ресторан «Глория», многие встают из-за стола, приглашают в свою компанию.

Хотя меня утвердили на «Овода», все равно нельзя было бросать спектакль – он давал превосходные сборы. И не только спектакль, а театр вообще в течение двух лет. Тогда «Ленфильм» договорился с министром культуры Эстонии, что я буду приезжать в Таллин каждую неделю и играть в театре в субботу вечером и в воскресенье утром и вечером.

Рано утром в понедельник я добирался до таллинского аэродрома и, бывало, в одиночестве летел в каком-нибудь грузовом «Дугласе».

Ранней весной в самолете отчаянный холод, начинаешь отбивать ногами чечетку, пока летчики не позовут погреться в кабину.

– Зачем каждую неделю в Ленинград летаешь? – спрашивают.

– В кино снимаюсь.

– Да ну? – удивляются и смотрят на меня уже с уважением.

Всю неделю работаю на «Ленфильме», а в пятницу вечером разгримируюсь и меня везут на вечерний поезд Ленинград – Таллин. Приезжаю, в субботу и воскресенье играю в театре и вновь спешу на «Дуглас».