Олег Табаков и его семнадцать мгновений

С молодости я имею хорошую, как мне сдается, привычку: изучать все, что удается и елико возможно, глубоко, обстоятельно о тех персонажах, которых предстоит воплощать в театре ли, в кино или на телевидении. Так вот про «обаятельного преступника Шелленберга» я «накопал» очень много. В частности, у журналиста Харпрехта, работавшего над книгой воспоминаний Вальтера, вычитал: «Худой, среднего роста, хорошо одет, ни одной запоминающейся черты – он мог бы сойти за обходительного адвоката или бизнесмена средней руки. Несмотря на природное обаяние, его вежливость была слишком нарочитой, чтобы считаться безукоризненной. Голос у него был мягкий, но небрежность, с которой он бросал фразы, сеяла сомнения. Казалось, Шелленберг ставил целью завоевать вас с первых мгновений разговора. Его большие светлые глаза как бы вопрошали: «Ну что, нравится вам этот Вальтер Шелленберг, бывший начальник германской разведки, может ли он по-прежнему производить впечатление на окружающих, как это бывало раньше?» Если в ходе разговора он наталкивался на возражение, то обнаруживал способность неожиданно уступать собеседнику. С обезоруживающей улыбкой он начинал соглашаться с мнением, высказанным оппонентом, капитулируя на условиях, которые старался выговорить мягко и непринужденно. Эта удивительная восприимчивость объясняет его необычайную способность интеллектуальной приспособляемости, которая, несомненно, являлась одним из секретов его карьеры. Такой своеобразный талант к адаптации производил впечатление чего-то ненадежного, а почти женская чувствительность делала настроение Шелленберга переменчивым, как у какой-нибудь кинозвезды, не уверенной более в успехе». Вот в этой характеристике я и нащупал тот самый нерв образа и постарался его воплотить.