Олег Верстовский — охотник за призраками (СИ)

Мы завтракали с Толиком в кафе. Я не стал рассказывать ему про ночное происшествие. Во-первых, не хотел пугать. А, во-вторых, ощущал себя полным болваном. Люпан сбежал. То ли он испугался «пушки» в моей руке, то ли я оказался недостаточно грешен, чтобы меня убивать. В любом случае я не продвинулся в моем расследовании ни на йоту.

— Я тебе пока не нужен? — спросил с набитым ртом Толик.

Он уминал уже третье блюдо, я ковырялся в салате. У меня совершенно не было аппетита.

— Нет, — ответил я, представив, с каким азартом Толик фотографировал бы мой растерзанный труп. Но, увы, доставить ему профессиональное удовольствие я не смог. — Что будешь делать? — поинтересовался я.

— Хочу сходить в их музей. Говорят у них там есть редкие вещи. А ты?

— Навещу соседей стоматолога. Интересно узнать, чем он не угодил люпану.

— Кому? — удивился Толик.

— Эта тварь, которую ты видел, местные жители зовут люпаном.

Толик передернулся и уткнулся в еду. Продолжать разговор на эту тему он не жаждал. После завтрака я отправился в пригород. Дом Головлева находился в пятидесяти милях от города. Мой путь лежал среди зеленых полей, которые сменялись на холмистую возвышенность, заросшую травой, низкими деревьями, кустами. Я увидел ряд аккуратных, кирпичных домиков. Затем длинный, высокий забор, выкрашенный веселенькой голубой краской и притормозил у калитки. Вылез из машины, и попытался заглянуть во двор. Но там было удивительно пустынно и тихо. Черт, неужели никого нет?

— Хотите об этом ублюдке что-нибудь узнать? — услышал я надменный, женский голос.

Обернувшись, я увидел худую даму с идеально прямой спиной, в безупречно выглаженном, но сильно поношенном платье невыразительного блеклого цвета. Седые, редкие волосы, уложенные крупными буклями, сморщенное лицо, напоминающее печенное яблоко.

— Да. Я репортер. Олег Верстовский, — отрекомендовался я, показывая удостоверение московского журналиста, которое всегда производит сильное впечатление, особенно на провинциальных дам. — Пишу статью об убийствах.

— Екатерина Арнольдовна Петровская, — представилась она.

Она провела меня в маленькую аккуратную комнатку, заставленную старинной мебелью красного, резного дерева: сервант с начищенной до зеркального блеска посудой, круглый столик на гнутых ножках, в углу — роскошный секретер с кожаной столешницей. На стене я заметил довольно миленькие рисунки акварелью.

— Екатерина Арнольдовна, чем вам не угодил господин Головлев? — поинтересовался я.

— Развратник! Прелюбодей. Отбоя от особ женского пола не было, молодых и старых. Ничем не брезговал, греховодник старый, — проговорила Петровская с гадливостью.

Соседка Головлева явно недолюбливала.

— И к вам приставал? — полюбопытствовал я, понимая, что вопрос совершенно не уместен, учитывая внешние данные моей собеседницы.

— Да не приведи Господь! — воскликнула она с ужасом. — И все приезжали поздно вечером, или ночью, — добавила она, скривившись. — Тайно.

Дверь отворилась, мелко семеня, в комнату вплыла большая, толстая свинья. Без всякой опаски она обошла все вокруг, нашла самое теплое место на полу, нагретое солнечными лучам, и, плюхнувшись на бок, довольно захрюкала. Я с некоторые удивлением наблюдал за скотиной, потом перевел глаза на хозяйку, восседавшую в кресле, будто царица на троне. Ее совершенно не разозлило подобное неуместное поведение. Наоборот, на лице появилось выражение благостного умиления. Дверь чуть-чуть приоткрылась, в комнату влетел маленький поросенок, такой же розовый, как мамаша. Он юркнул под ее бок и зачмокал. Через пару минут в комнату ворвалась целая орда таких же детенышей. Несмотря на объемный свинячий бок, утыканный сосками, не все маленькие разбойники нашли себе пропитание. Один из них разбежался и прыгнул, вызвав бурю возмущения собратьев. Его отпихнули, что не помешало ему влететь в самую гущу пятачков, ввинчиваясь все глубже в общую массу. Свинье это быстро надоело, она встала, стряхнула с себя оглоедов и также медленно направилась к двери, не замечая, как один, самый настойчивый спиногрыз, повис на ее длинном соске. Когда представление закончилось, я вспомнил, ради чего пришел сюда и спросил.

— Екатерина Арнольдовна, а как погиб Головлев вы знаете?

Дама довольно хмыкнула и ответила:

— Конечно, знаю. Я и нашла его.

— Вы слышали шум, крики?

— Ничего не слышала, — ответила мисс Петровская. — Ничего. Только утром на дворе лежит труп. И горло у него перегрызено. Хотя у нас никогда волков не водилось.

— А собаки могли напасть? Дикие?

— Наверно, собаки, — задумчиво проговорила она. — Хотя лая я не слышала. Ничего не слышала.

— А кто сейчас живет в доме Головлева?

— Никто не живет. После того, как дом опечатали, так никто и не селился. А жена его сразу после похорон уехала.

— Благодарю, вас, Екатерина Арнольдовна, — проговорил я, поднимаясь.