Читаем Олег Вещий. Великий викинг Руси полностью

Ко времени появления Олега на исторической сцене на громадном географическом пространстве Древней Руси мерцало два очага государствообразования. На севере это было княжество Рюрика, охватывавшее, судя по летописи, довольно большую территорию. Оно находилось на землях восточнославянских и финно-угорских племён, которые, согласно условной летописной хронологии, в 862 году призвали варягов на княжение. Это были словене (то есть славяне, которых в историографии обычно называют ильменскими), кривичи, чудь, меря и весь. Центром владений Рюрика Повесть временных лет называет Новгород, и хотя этого города на современном его месте в IX веке ещё не существовало, недалеко от него находилось городище, условно называемое учёными «Рюриковым». Городище, как и более ранняя по времени возникновения Ладога, располагалось в начале важного торгового пути, идущего по Волхову, который связывал Ладожское озеро (а следовательно, и Балтику) с озером Ильмень. Археологические слои городища прослеживаются, по крайней мере, с середины IX века, и в них хорошо заметно скандинавское присутствие. Поэтому можно считать, что именно Рюриково городище являлось древнейшим Новгородом, который, наряду с Ладогой, служил резиденцией Рюрику и являлся центром его владений. На западе, в землях кривичей, согласно летописному известию, сидел один из братьев Рюрика — Трувор. Его резиденцией был Изборск, также хорошо известный благодаря археологическим исследованиям. На востоке, в землях финно-угорской веси (предков современных вепсов), княжил другой брат Рюрика — Синеус. Повесть временных лет сообщает, что он сидел «на Белеозере». После смерти братьев (были ли они реальными братьями Рюрика или нет, мы никогда не узнаем) Рюрик «прия власть» один и раздал своим мужам города — Полоцк, Ростов, Белоозеро.

Полоцк находился в земле кривичей, Ростов — мери, а Белоозеро — веси. К числу владений Рюрика относились также земли финно-угорской муромы с центром в Муроме. «И теми всеми обладаше Рюрик»[1]. Таким образом, владения Рюрика были весьма обширными, но, по-видимому, его власть воплощалась только в контроле над торговыми путями и, может быть, племенными центрами.

Рюрик, как и многие другие деятели ранней древнерусской истории, по сообщениям летописи, принадлежал к варягам, то есть скандинавам, которые активно осваивали пространства Восточной Европы в эпоху викингов. На землях будущей Руси варяги появлялись как воины и торговцы, их присутствие и деятельность прекрасно подтверждаются археологическими раскопками. Согласно летописи, варяги Рюрик, Аскольд, Дир, Олег, Игорь, Свенельд, Асмуд, Рогволод и другие сыграли большую роль в событиях истории Руси языческого периода. Во взаимодействии восточнославянского, финно-угорского и скандинавского миров рождалась древнерусская государственность. На юге зона славяно-варяжских контактов соприкасалась с зоной влияния Хазарского каганата. Это государство, основным населением которого был кочевой народ тюркского происхождения, а религией знати иудаизм, занимало большие пространства степей Придонья и южного Поволжья. По летописным данным, хазары подчинили себе восточно-славянские племена полян (центром которых был Киев), северян, вятичей и радимичей, которые вынуждены были платить им дань.

Каганат держал под контролем южную часть торговых путей, прорезавших Восточно-Европейскую равнину с севера на юг. Древнейший из них — Великий Волжский путь — активно функционировал уже на рубеже VIII–IX веков. Он начинался на Балтике, шёл по Неве на Ладожское озеро, а затем через систему рек выходил в верховья Волги, откуда купцы спускались вниз на Каспий и на Дон. Разумеется, хазары собирали с них торговую пошлину. В письменных источниках этот путь впервые упоминается у персидского автора Ибн Хордадбеха, писавшего на арабском языке. Его сообщение относится к 840-м годам и примечательно во многих отношениях. По словам автора, русы плывут по Волге на Каспий, высаживаются на другом его берегу и идут караванными путями в Багдад. По Дону они выходят в Чёрное море и направляются в Византию. Любопытно, что в качестве переводчиков для русов в землях арабского Востока выступают славянские слуги. То есть русы (варяги) знают славянский язык, но не знают арабского, а славяне могут общаться и со скандинавами, и с арабами. Это известие показывает нам, каким образом происходило межнациональное общение на землях Руси и как понимали друг друга славяне и варяги (а также другие народы этого региона). Второй интересный момент — это указание на то, что русы на землях Арабского халифата представляются христианами, чтобы платить меньшую подать (язычники платили больше). Чтобы мимикрировать под христиан, нужно было хотя бы на элементарном уровне иметь какое-то представление о христианстве. Следовательно, известие Ибн Хордадбеха — это и первое известие о знакомстве русов с христианством.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное