Олень, фея и камень

Юноша решительно направился к двери, потянул ее на себя и даже сделал внутрь два шага. И вот уже тут застыл как вкопанный. На полу около лестницы сидели два мальчика в милых костюмчиках вроде тех, какие мама любила натягивать на него с братьями, когда они были детьми. Мальчишки, склонив головы, упоенно разглядывали лягушку. Зеленую, здоровую для своего склизкого племени, смешно раздувающуюся. Еще лет десять назад такой зверь привел бы юного Златко в восторг. Он и сейчас потыкал бы в бочок. Мальчики и вовсе полностью увлеклись ею. Бэррин с трудом оторвал взгляд от земноводного и посмотрел на детей.

И в следующий момент подумал, что в таком возрасте у него не может прихватывать сердце. Но оно прихватывало: у мальчишек волосы отливали золотом. Тем самым, особенным, удивительным оттенком, которым всегда гордился он.

В этот момент один из них поднял взгляд и заметил Златко.

– Папа! – засиял он.

– Папа! – мигом откликнулся второй.

В отличие от всех остальных местных жителей сквозь мальчиков не просвечивали предметы. И они выглядели такими живыми. И глаза у них были карие. Как и у него.

– Папа, смотри, какая лягушка! – мальчишки наперегонки рванули к Златко. И он не мог удержаться. Открыл объятия. А дети… растворились в одном шаге от него.

«Это белокрылый… – подумал Бэррин. – Он защищается. Это просто мираж…» – решительно сказал он себе, вытирая уголки глаз. Но в голову против воли пришел рассказ знахарки о том, чем ее тетушка пожертвовала – ради силы и ради Ивы. Нерожденными детьми. Своими нерожденными детьми.

А если… после того, что он сделает… плата окажется такой же? Златко закрыл глаза и внезапно понял, что никто в жизни не заставит его принести в жертву детей. Никаких. Ни своих, ни чужих. И сейчас он отчаянно надеялся, что это действительно был только мираж. Потому что иначе он не смог бы… не смог…

Не глядя на роскошную обстановку и так поразившую его лестницу, Бэррин упрямо шел к выходу. «Пора покончить со всем этим». И побыстрее. Иначе его сердце точно не выдержит.

Площадь по-прежнему заливало солнце. Как же легко здесь дышится… Потому что пространства не жалели. Не стоял город никогда на земле жадного сюзерена, который дерет за каждую пядь земли как за версту. И длину стен никто не ограничивал…

Златко огляделся. Мощенная камнем мостовая, каменные дома вокруг, ограды и те из камня. Нет, это все не то. Это должно быть что-то значимое. Юноша вновь огляделся. Василек уже чуть ли не полностью залез в фонтан. По крайней мере с места, где стоял Бэррин, видна была только задница с хвостом. Вот уж неугомонный. Водные процедуры конь любил, особенно когда начинало припекать солнце. А сейчас именно так оно и делало. Вот он, недостаток города из камня – в жару на его улицах тяжко. Будто ты на сковородке! Даже если улицы широки и продуваемы. Хуже только когда при этом как раз закончился дождь и начинает парить. Это просто задохнуться. Осадков, слава богам, не наблюдалось, но жар от камней все равно шел. И Златко отлично понимал Василька, который подставлял то один бок, то другой мелким брызгам, которые гнал легкий ветерок. Юноша и сам не прочь постоять под ними.

Кстати…

«Мистика какая-то с этим фонтаном, – подумал Бэррин. – Уже второй раз будто не вижу его». Златко подошел поближе, потрепал Василька по боку. Конь только вяло махнул хвостом. Парень же рассматривал сооружение перед ним. И бортик у него каменный, и постамент под статуей, и сам юноша с крыльями – тоже. Больше всего чародея заинтересовал именно постамент – едва-едва обработанный валун по сути. Примерно так и представлял Златко свою цель.

Однако что-то его смущало. Он поднял взгляд выше и остановил его на строгом лице статуи. Действительно очень похоже на белокрылого, с которым он недавно имел беседу. Интересно, почему Стонхэрму не стоит памятника в его городе? У Златославы точно есть. Ее и рисовали на тысячах полотен…

Бэррин задумался. Он привык считать, что все, кроме природы, что есть вокруг – это воплощенные идеи. Идея, труд и иногда талант. Даже землянка невозможна без какого-то первоначального замысла – идеи, как ее сделать. Что уж говорить о таких вещах, как дом или дворец. Однажды было придумано всё – от ложек до башен Магического ниверситета. Кому-то пришла в голову идея. Чтобы ее воплотить, были приложены усилия – труд. А иногда еще и талант, который позволил этому чему-то превратиться в нечто действительно стоящее. Вот, например, он вернется в Стонхэрм с идеей поставить памятник его духу. Чтобы дали на это добро, придется немало потрудиться. И какой-нибудь скульптор, получив этот заказ, вложит частичку себя – свой талант и свои умения.

Но этот город рушил подобные представления. Тут у вещей не было создателя, никто не придумывал их, не работал над ними. И это… было странно. И особенно странно, что у такого великолепного памятника нет талантливого скульптора. Разве так бывает?