Оленьи сказки

Поначалу работа с утра и до глубокого вечера, требующая так много знаний и сил, пугала ее и заставляла тихонько оплакивать свою незавидную участь, но после Рута увидела и другую сторону. Лес мог быть внимательным слушателем, осторожным наблюдателем и ласковым утешителем. Постепенно она научилась слышать его голос, состоящий из скрипа шишек под ногами, трелей птиц, шелеста листьев. Он успокаивал и дарил ощущение защищенности. Лес был ее царством, и здесь Рута чувствовала себя по-настоящему счастливой. Порой ее даже радовало то, что пришлось оставить привычный ритм жизни, ведь только сейчас она смогла взглянуть на привычные в прошлом вещи со стороны. И увиденное ей не понравилось.

Когда Рута вошла в дом, она настороженно прислушалась. Время, проведенное в лесу, обострило ее слух, и теперь она умела различать самые тонкие звуки. С утра она отчетливо слышала тихое посапывание олененка, сейчас же стояла подозрительная тишина. Рута аккуратно закрыла дверь и прошла внутрь. Олененок едва ли мог устроить в доме разгром, в отличие от юрких белок или сусликов, но стоило быть готовой ко всему. Лесные жители имели свои нравы и с трудом приспосабливались к жизни в доме, стремясь установить свои порядки.

Рута не знала, как можно позвать оленя, на ум приходило только привычное «кис-кис», однако думать долго ей не пришлось: олененок стоял около трюмо и внимательно разглядывал содержимое столика. Глаза его были широко распахнуты, и в них бликами отражались солнечные лучи, создавая впечатление, будто зверек испытывает неописуемый восторг от увиденного. Рута не сдержала улыбки: то, что перед ней девочка, она поняла еще вчера, но уж никак не ожидала от нее такого женского интереса. Она осторожно сделала шаг вперед, но старая половица громко скрипнула, и олененок испуганно отскочил в сторону и забился в угол.

– Не бойся, глупенькая, я тебя не осуждаю. Не поверишь, но раньше и я с такими же глазами стояла у зеркала. – Рута говорила тихо и медленно, чтобы не испугать олененка еще больше.

Она плавно опустилась на колени, ведь из-за разницы в росте выглядела угрозой.

– А я принесла тебе подарок. Не духи и не украшения, конечно, но думаю, тебе понравится.

Олененок пристально смотрел на нее, и Рута невольно поежилась: взгляд выглядел очень осмысленным. Она знала: олени совсем не глупые, но все же умение проникновенно вглядываться в глаза собеседника было присуще только людям, пусть и не всем. Руте казалось, олененок прямо сейчас начнет говорить, и ее бы совсем это не удивило, слишком уж серьезной и сосредоточенной чудилась мордочка перед ней.

Несколько минут они молча глядели друг на друга. Олененок медлил и только мялся в углу, и тогда Рута осторожно протянула руку вперед.

– Я тебя не обижу, ты в безопасности.

Рута старалась вложить во взгляд и голос всю мягкость, что у нее нашлась. Почему-то сейчас, когда она стояла перед напуганным детенышем, ей было очень важно, чтобы ей доверились, приняли, ответили на ее тепло. Глубоко внутри все болезненно сжималось от осознания того, что она снова может оказаться отвергнутой. Прошлые обиды так некстати решили напомнить о себе.

Рука подрагивала, время тянулось как никогда медленно, и Рута уже готова была сдаться, как вдруг в раскрытую ладонь ткнулся холодный мокрый нос. Она осторожно провела рукой по мордочке, и олененок доверчиво зажмурился. Рута сама не знала почему, но внутри разлилось приятное тепло. Давно забытое ощущение щекотало ее, и она никак не могла подобрать нужного слова.

– Пойдем, ты наверняка хочешь есть.

Рута плавно поднялась, и олененок покорно последовал за ней. Она знала: в юном возрасте олени порой привязываются к людям так сильно, что могут ходить рядом повсюду, почти как собаки, однако и подумать не могла, как быстро они приручаются. Что-то было не так, она все больше убеждалась – предчувствие не обманывало.

Рута вымочила кусок хлеба с зернами в молоке и положила в миску. Этому ее научил бывший лесничий: маленькие оленята постепенно приучались к более твердой пище, а всасывание молока из хлеба напоминало им естественный процесс кормления. А пока олененок принялся за еду, занялась готовкой.

Шарлотка удавалась ей лучше всего, и Рута готовила ее столько раз, что почти не задумывалась о процессе. Мысли ее были далеко от небольшого домика в лесу и пирога. Маленький олененок бесцеремонно нарушил ее привычное одиночество, и она начала чувствовать его особо остро. Рута столько раз убеждала себя: ее жизнь – это ее личный выбор, и все же лесничую не покидала горькая мысль о том, что выбора ей не оставили.

Когда она случайно дотронулась до раскаленного подноса, грустные мысли отступили, вновь вернув ее в реальность. Рута быстро поставила пирог на стол и коснулась кожи губами. Боль медленно утихала, а дом наполнялся сладким запахом. Олененок подошел ближе и уставился на горячее лакомство. В огромных глазах светилось уже не любопытство, а предвкушение. Рута снова улыбнулась.

– Ну-ка, дружочек, это не тебе. – Она потрепала олененка за ухом.