Олений заповедник

– Откуда у тебя такие мысли? – говорил он, делая вид, будто сердится, а на самом деле борясь с желанием произнести одно-единственное слово «да!», которое терзало нервы – так хотелось ему произнести его. Но это было бы роковой ошибкой, так как чем бы все ни кончилось, урон был бы нанесен большой. Либо она бросит его и он не сможет работать, а он как раз вошел в нужный ритм, либо – что еще хуже – расчетливость и безразличие, которые он для таких случаев воспитывал в себе, могли исчезнуть, и он будет безоружен против ее страдания, ему покажется что ее боль страшнее всего на свете, и рыба будет спущена с крючка, это будет уже не рыба, а Илена, и ему придется начинать все сначала. Так что надо набраться терпения, надо быть хладнокровным и все время играть, изображая тепло, которое он не чувствовал.

Айтел пришел к выводу, что покончить с этой связью он сможет, лишь поняв Илену. Почему второразрядный мужчина должен тратить столько времени на пятиразрядную женщину? Это же нелогично. Второразрядные мужчины подбирают себе второразрядных женщин – вершины общества населены такими людьми, почему же он изменил своей касте? Но он знал ответ или думал, что знает: рядом с ним вечно маячил насмешник Фэй и звучали слова, которые он произнес неделю назад: «Ты напуган, Чарли, в самом деле напуган». Это правда? Последние два года у него плохо получалось со многими женщинами. Таковы законы секса: заменяй желание техникой, и сексуальная жизнь востребует долги, когда ты станешь слишком стар, чтобы расплатиться. Если он цеплялся за румынку, то к Илене он был прикован. Было ли сражение с рыбой шуткой, которую он придумал для себя, и он никогда не отпустит Илену – во всяком случае, до тех пор, пока его хилая мужская плоть зависит от нее? Айтела оскорбляло то, что его так влекло заниматься с ней любовью. В эти дни путаница в его чувствах объяснялась тем, что Илена часто по-прежнему доставляла ему величайшее наслаждение и он порой ловил себя на том, что во сне обнимает ее и шепчет ей на ухо слова любви.

В прошлом он получал удовольствие от обстановки: свидание с женщиной в гостиничном номере казалось более привлекательным, чем у себя дома. А теперь его жизнь словно бы лишилась интереса. Неизбежное развитие романа, подумал Айтел. Все начинается с того, что жизнь приобретает аромат, а кончается знакомым отвращением из-за отсутствия авантюры и новизны. Это был один из парадоксов, в которые он верил. Негласная цель свободы – найти любовь, а когда любовь найдена, единственное желание – вновь обрести свободу. Такова жизнь. Она всегда представлялась Айтелу в виде поиска. Жизнь шла, и ты переходил от романа к роману – удачному и неудачному, и каждый сулил обещание того, что он в конечном счете давал. Как печально к концу пути обнаруживать, что ты не изменился, что на самом деле стал хуже – еще одна иллюзия утрачена. Он лишь сумел испортить воспоминание о своих прошлых романах. Илена обострила его понимание того, что значит для женщины желать мужчину, и при его боязни оказаться непривлекательным он думал о том, сможет ли заниматься любовью с кем-то еще. Это правда – он был напуган и мысленно убеждал себя в том, какое счастье жить одному. Он пришел к выводу, что хорошо бы завести роман с женщиной, которая тебе безразлична, – просто роман, будоражащий кровь, как будоражат кровь страницы порнографического текста, когда читаешь в спокойной атмосфере и не переживаешь, узнав о чувствах, которые женщина испытывает к другому мужчине. Это был единственный подходящий для него вид романа, говорил себе Айтел, а вместо этого он повязан любовью Илены. Он не мог даже завести тривиальную интрижку, так как у него не было на это ни времени, ни денег, да и Илену не обманешь три раза в неделю. Это правда, размышлял Айтел, брак и неверность сплетены вместе, и одно не может существовать без другого. Немало вечеров он сидел в гостиной с Иленой, чувствуя, что если не оставит ее хоть на час, то расстанется с ней навеки. Посещения Мэриона Фэя лишь обостряли эти чувства. Айтел пытался объяснить Мэриону:

– Но она ведь любит меня. Как ты не понимаешь, почему я чувствую себя в ответе за нее?

– Она вовсе тебя не любит, – говорил Фэй. – Она не знала бы, что делать, если бы не думала, что в кого-то влюблена.

– Ты беспощаден к ней, – утверждал Айтел, но что-то в нем обрывалось. До чего же ненавистна была мысль, что Илена не любит его.

– С возрастом, – сказал Фэй, – у мужчины наступает время, когда он может быть атлетом только с одной женщиной. – Он улыбнулся. – Возьми, к примеру, моего отчима, мистера Пелли.

– Возможно, в один из этих дней я попрошу тебя прислать мне девочку, – услышал Айтел свои слова.

– А что случилось? Устал от цирка? – спросил Фэй, и Айтел представил себе, какой, наверно, была ночь, проведенная Мэрионом с Иленой.

– Пусть это будет сегодня вечером, – сказал Айтел.

– Я тоже не слишком тебя люблю, Колли, – медленно произнес он, – и ты далеко не самый тупой джентльмен и борец, с каким я когда-либо имел дело, но мне кажется, ты недооцениваешь Малыша.