Олений заповедник

— Так веди мою машину, — предложил я, но она не уступала.

— В таком случае я не поеду, — заявила она, упершись, — вернусь на прием.

— Испугалась, — поддразнил я ее.

— Ничего подобного.

Машину она вела плохо. С удалью, но, что еще хуже, то и дело сбрасывала ногу с педали. Машина то замедляла ход, то делала рывок, и я, как ни был пьян, понимал всю опасность такой езды. Но не эта опасность волновала меня.

— Я настоящий псих, — сказала она.

— А ну, псих, давай припаркуемся, — сказал я. — Давай разрубим гордиев узел.

— Ты когда-нибудь ходил к психушнику? — спросила Лулу.

— Тебе он не нужен.

— О нет, что-то мне нужно, — сказала она и, крутанув руль так, что гравий полетел из-под крьтьев, вернула машину с обочины на дорогу.

— Давай припаркуемся, — повторил я.

Но она припаркуется, лишь когда пожелает. Я уже перестал на это надеяться. Приготовился сидеть и молчать из вежливости, когда машину занесло и мы покатили, подпрыгивая, со скоростью семидесяти миль в час мимо кактусов по пустыне. Однако Лулу решила, что нам все-таки стоит еще немного пожить. Свернув наугад на боковую дорогу, она вскрикнула на повороте, притормозила, проехав его, еще немного проехала и наконец остановила машину посреди пустыни — ночное небо гигантским куполом окружало нас.

— Запри окна, — сказала она, возясь с кнопкой, поднимающей парусиновую крышу.

— Будет слишком жарко, — возразил я.

— Нет, стекла надо поднять, — настаивала она.

Покончив с приготовлениями, она повернулась на сиденье и ответила на мой поцелуй. Ей, наверное, показалось, что она выпустила на волю быка, да так оно и было, так как я впервые за год почувствовал, что буду на высоте.

Однако все оказалось не так просто. Лулу охотно отдавалась моим поцелуям и рукам, а когда я уже готов был пригвоздить ее, отодвигалась и испуганно смотрела в окно.

— Кто-то подходит к нам, — шептала она, вонзая коготки в мое запястье и вынуждая оторваться от нее, поднять голову и оглядеть все вокруг.

— Да никого же нет, неужели ты не видишь? — говорил я.

— Я боюсь, — говорила она и снова подставляла мне рот.

Не знаю, сколько времени это продолжалось. Она привлекала меня к себе, она отталкивала, она давала мне снять с нее какой-то предмет одежды и тотчас забивалась в угол, словно испугавшаяся девственница. Мы были как дети на кушетке. У меня болели губы, ломило тело, опухли пальцы, наконец мне удалось расправиться с бельем под ее вечерним платьем, и я запихал его позади себя на сиденье, словно обезумевшая сойка, устраивающая гнездо, но так и не сумел побудить Лулу избавиться от платья. Позволив мне провести глубокую разведку на одно, два и даже три биения сердца, она вдруг оттолкнула меня, села и посмотрела в окно.

— Кто-то сюда идет. Кто-то появился на дороге, — сказала она и ущипнула меня, когда я попытался к ней придвинуться.

— Ну и пусть, — сказал я, но что бы я ни говорил, кульминация миновала.

В течение следующего часа что я ни делал, как ни напирал, сколько ни выжидал и как ни пытался, я ничего не достиг. До зари оставалось, должно быть, совсем немного, когда, измученный, обескураженный и уже почти безразличный, я закрыл глаза и пробормотал:

— Ты победила.

Усталой рукой я передал Лулу ее спрятанные мной сокровища и откинулся на сиденье. Она нежно поцеловала мои ресницы, провела коготками по щеке.

— Ты славный, — прошептала она, — ты совсем не громила. — И желая меня оживить, потянула за волосы. — Поцелуй меня, Серджиус, — сказала она, словно до сих пор я не занимался только этим.

А в следующий миг, когда я все еще лежал, откинувшись на спинку сиденья, не веря и почти не чувствуя, что она отдается мне, я познал непостижимую работу мозга кинозвезды. Она нежно отдалась мне, она была деликатна, даже скромна, прошептав, что это случилось так неожиданно и мне следует проявить чуткость. Поэтому я должен дойти до конца в одиночестве и быть счастлив, что держу ее в объятиях.

— Ты — чудо, — сказала она.

— Я всего лишь дилетант.

— Нет, ты чудо. О-о-о, до чего же ты мне нравишься!

Назад машину вел уже я, а она сидела, свернувшись клубочком и положив голову мне на плечо. Играло радио, и мы подпевали.

— Я сегодня спятила, — сказала она.

А я был от нее без ума. То, как она держалась со всеми у меня на глазах с момента нашего знакомства, побуждало еще больше ценить происшедшее между нами. Во время нашей поездки она снова овладела мной до того, как мы припарковались. Я сразу сказал себе, что у меня с ней получится, и сейчас, когда все получилось, мне приятно было об этом вспоминать. Возможно, все объяснялось лишь тем, что прошло достаточно много времени, но я чувствовал себя в форме, чувствовал себя готовым… для чего — я едва ли знал. Но у меня получилось, и с какой девочкой!

Пулу напряглась, когда мы подъехали к ее отелю и стали целоваться у ее двери.

— Позволь мне у тебя остаться, — сказал я.

— Нет, не сегодня. — И она оглянулась, проверяя, нет ли кого на дорожках.

— В таком случае поехали ко мне.

Она поцеловала меня в нос.

— Я как выжатый лимон, Серджиус. — Она произнесла это совсем детским голоском.

— Хорошо, увидимся завтра.