Оленька

А пару раз, когда Дима был на работе, девчонки и шли вместе. Но Оля в последний момент изображала болезни, чуть не валилась с ног. Один раз она сказала, что её жутко тошнит, когда они уже приехали в нужный район. Это был “Северный”, густонаселенный район и довольно отдалённый по сравнению с центром, хотя конечно и не самый дальний. Прям посреди дворов Олька начала изображать, что её жутко тошнит, ей “пришлось” вызвать рвоту, потому что было невозможно.

— Соëлма… я поеду, я не могу. Ты меня извини, мне правда очень плохо.

Бедная Соëлма осталась с двойной порцией плакатов рсзмера А3, ведерком клея и кистью одна в не слишком изученном районе.

К вечеру ни жива, ни мертва, она приплелась в общежитие. Она жутко замёрзла, денег у неё было мало, да и со всеми этими плакатами есть было жутко неудобно. Она перехватывала булочку, но этого была капля в море. Клей к вечеру начал подмерзать. Вдобавок дул холодный ветер. Она измазала в клею пуховик, благо он был старый, но всё же рукава стояли колом от клея. Большие плакаты отдувало ветром, когда девушка пыталась их приклеить и обязательно клей попадал на рукава.

Под конец дня начался насморк, из носа бежала водичка от холода. Соëлма хоть и пыталась греться в магазинах, помогало это ненадолго.

Растрепанная бледная Олька в халате выглядела ужасно и говорила тихо. Где-то она раздобыла марганцовку-на столе в стакане стоял раствор. Валялось куча упаковок таблеток. Перед кроватью стоял тазик. Всё это было для пущей убедительности. Олька сама сходила в аптеку, однако Соëлме сказала, что марганцовку ей дали соседки из 704.

На самом деле Олька успела и поужинать в столовой, купить и поесть фруктов, уничтожив остатки преступления.

— Прости, я ничего не варила..

— Ничего, я поджарю яйца.

Во второй раз Оля должна была идти в магазин к тёте помочь ей разобрать завалы и сделать инвентаризацию.

Однако, она договорилась на расклейку плакатов вместе с Соёлмой.

Оля знала, что тётя должна была ей позвонить и подстроила так, что тётя позвонила именно с вопросом помощи только сейчас.

— Блииин. Соëлма. Тебе сегодня опять придется работать без меня. Тётя просит помочь в магазине. Я никак не могу отказаться, потому что она с февраля обещала мне постоянную работу. Она может отказать. Прости, я правда не знала.

Девочки съездили за листовками, а дальше Соëлма, нагруженная двойной дозой плакатов поплелась в другой район, “Пожарка”, который она знала ещё хуже. Но хотя бы это была суббота, выходной день.

На парах Олька стала иногда отсаживаться от Соëлмы. Делалось это под разными предлогами. То нужно было сесть с Настей, которая лучше разбирается в математике, “аявообщеничегонепонимаю”

То Зорик попросил сесть на английском вместе, т к наоборот он ничего не знает, а Олька просто откликнулась на его просьбу. То Олька припоздала специально, отправив Соëлму на пары вперёд из общежития. А так как преподаватель ругается, заскочив в последний момент можно сесть только на первую парту рядом с таким же опоздавшим Эрдени, прошептав ему незаметно: “пошли на первую”

Оля искала любой предлог, чтобы с Соёлмой не сесть, не поесть (например у Соёлмы не было денег, Оля ходила в столовую без неё), не ходить в библиотеку или еще что-то. То Оля выкрикнула, что хочет рисовать с девочками плакат после пар, то шла в туалет обязательно она с тем, кто искал пару. А когда Соëлма сидела с племянниками, Олька снова гуляла с одногруппницами.

Но в основном, она гуляла с Димой, пару раз он даже водил её в кафе.

Когда Олька никуда не собиралась, она вела себя по-прежнему. Все ситуации отделения были “вынужденными”. А с Димой… ну это же любовь.

Соëлму как-то меньше стали просить сидеть с малышами. Домой она почти не ездила. Свободного времени стало значительно больше.

При этом соседки из второй комнаты из их квартирки стали все реже появляться в общежитии. Позже они вообще снимут квартиру и до Нового года комната будет пустовать, т к они захотят подстраховаться. Соседки эти-Карина и Катя, химики со второго курса, оказались лесбиянками. Это редкость, но они умудрились найти друг друга. Чем занимались они, когда оставались одни, известно было одному богу. Хотя вроде ничего такого и не было. Из-за их двери доносилось всего лишь хихиканье, такое когда подружки смешат друг друга и катаются от смеха. Ну и звуки телевизора. Похоже девочки постоянно смотрели сериал. То есть, например, к ним запросто не постучишься. Хотя Олька делала это беззастенчиво и ни разу не попала не вовремя.

В группе поговорить, погулять ни с кем не представлялось возможным.

Иногда время тянулось очень долго. По вечерам Соёлма заглядывала в телефон, который молчал. Она ждала какого-то звука, чьего-то голоса или песни на телефоне. Все было убрано, уроки сделаны или некоторые предметы не требовали сиюминутного участия. Для чего-то нужно было идти в библиотеку и эти предметы тоже были не к завтра. Соёлма смотрела из окна на улицу Чкалова, пешеходов, машины. Это было просто невыносимо и занимало целую вечность.