Ольф. Книга четвертая

До последней капли выжатый организм отказался делать зарядку, час валяния в приятной истоме сил не прибавил. Из постели поднял зверский аппетит. После кофе с шестью бутербродами Игорь, наконец, вернулся к прерванному вечером занятию.

Не желая терять выходные, он взял работу на дом. При везении зревшая в голове идея если не прославит в веках, то основательно поднимет в глазах научного сообщества. Одно дело никому не известный молодой ученый, от которого даже супруга сбежала, другое – человек, расшифровавший этрусские письмена.

Рабочий стол с ноутбуком и материалами по теме занимал весь угол комнаты, из окна слепили прямые лучи, но едва сознание сосредоточилось на листке с надписями, за спиной скрипнул пол…»*

Дело шло быстро. Наконец, последняя точка поставлена, и стало ясно, что рассказ опять о лжи во спасение, на этот раз для оправдания измены во спасение. Любимая женщина далеко, искушения близко, герой оправдывает приключения и грезит о любимой. Отсылать Любе нельзя, слишком явно торчат уши чего-то неправильного в моей жизни. И герой слишком свободомыслящий, мы с Любой не такие. В общем, сплошное «слишком»…

Под утро в мою спальню раздался стук.

– Алик, ты спишь? Ты один? Можно войти?

– Одну минуту.

Ночью я сплю без нижнего белья, поэтому быстро натянул трусы и впрыгнул обратно под одеяло.

– Заходи.

Странный вопрос: «Ты один?» Оптимистка, однако. Впрочем, Маша судит по себе.

Она двигалась как сомнамбула. Душа, казалось, улетела из одетого в футболку и трусики усталого тела. Руки безвольно свесились, как ветви березы, глаза глядели в пол, ноги едва переставлялись. Маша прошла к кровати и присела на край.

– Мне плохо. Я полежу рядышком? – Она влезла мне под бок. – Обними меня, пожалуйста. Спасибо. Не подумай ничего, я просто полежу и пойду.

Я ничего и не думал. Я вообще не думал. В такой миг противопоказано думать, и я просто наслаждался теплым соседством.

– Юра вернулся, – сказала Маша, – завтра придет. А сейчас он с женой. Так хочется напиться… – Она вздохнула в моих объятиях, и я сжал руки крепче, как бы удерживая ее от неверного шага. – Я больше не пью. Тянет выпить, но я дала слово. Тяжко. Пакостно на душе. Как думаешь, Юра женится на мне?

Сказать правду? Скажу, но обтекаемо:

– Мне в это не верится.

– Мне временами тоже. Например, сейчас.

До меня дошло: Маша ревнует любовника к жене, ей плохо от того, что любимый человек не с ней. В таком случае, я для нее – подушка, в которую можно поплакаться.

Только ли подушка? А если – средство отомстить?

«Не подумай ничего, я просто полежу и пойду». Сказано без намеков и двусмысленностей, но как сказано? Так наводят на нужную мысль. «Не смотри на меня», «не лезь в этот шкаф», «не бери эти конфеты», «не читай эту книгу», «ни в коем случае не смотри этот фильм». Ага. Запретный плод сладок.

«Ты выздоровеешь, – в незапамятные времена сказал мудрец султану, – только если ни ты, ни твои родственники не будут думать о белой обезьяне». Понятно, что султан помер.

– Можно задать личный вопрос? – Маша не шевелилась и смотрела в потолок, как и я. – Дай слово, что ответишь честно. Хотя бы иногда ты видишь во мне женщину, или всегда только родственницу?

– Отвечу при условии, что ты так же честно ответишь на мой вопрос.

– Согласна. Говори.

– В первую очередь я вижу в тебе изумительную красивую женщину, обаятельную и соблазнительную, и только потом родственницу. Иногда это напрягает.

– Спасибо за честность.

Я почувствовал теплое пожатие ее руки.

– Встречный вопрос. У тебя в комнате бросилась в глаза одна штука, силиконовая игрушка. Тебе не хватает мужчин?

Чтобы договорить, потребовалась вся сила воли. Что последует в ответ? Брезгливое «фи»? Отстранение? Рассказ с подробностями? А если, как в некоторых моих жарких фантазиях, – подтверждение с последующей просьбой помогать при возможности? На что бы я ни рассчитывал, вышло иначе, Маша равнодушно объяснила:

– Подарили, было интересно, попробовала.

Я видел несколько следов. Распробовала? Это второй вопрос. Продолжить «игру в правду» я не рискнул. Неизвестно, куда выведет. У меня тоже рыльце в пушку.

Маша протянула:

– Завести бы будильник на май…

Э-э… А, дошло. Аллегория.