Ольф. Книга первая

Какой-то чудный музей на краю горы над обрывом мы просто облетели, высадка прошла в парке со скульптурами. У расположенного рядом княжеского дворца как раз происходила смена стражи, у меня она вызвала смех: словно воздушный шар пытаются выдать за истребитель, если сравнивать с кремлевским разводом караула. Как говаривал один киногерой, увидев подобную же нелепость: «Ну, как дети малые!»

А больше и пойти некуда, здесь все перед дворцом, поскольку государство состоит из одной бухточки, окруженной одной горой. Тпррру, мысли-скакуны, а казино?! Знаменитое Монте-Карло!

Стоп. А деньги? Снова кого-то грабить? Увольте, не мое это.

Да и устали мы оба, если честно. Девушка прилегла набок, глаза бессмысленно глядели в окно и уже ничего не воспринимали. Кажется, на сегодня познавательных экскурсий достаточно. Что теперь? Если брать в общем, то я был готов хоть всю жизнь вот так колесить с прекрасной подружкой по миру…

Если б. Все дело в занозе, поселившейся в сердце, которую заноза «Челеста» не могла перебить ощущениями.

Пока не закончу все дела дома, покоя мне не видать.

– Теперь – на родину, – объявил я.

Вскоре мы приближались к моему городу – манившему и отталкивавшему. Сейчас зов перевесил. Необходимо узнать историю, что связана с Полиной, а помочь в этом могла Анюта.

Корабль завис над городской больницей номер один, о которой говорила Рая. Я осмотрелся. Машин на стоянке много, в двух из них в ожидании чего-то сидели люди. Возможно, что Сусанна не оставила без внимания мой вопрос к Анюте, и предупрежденный папаня принял меры. Рисковать не хотелось. Жизнь и так бьет ключом, и ключик этот, увы, не от счастья.

Челеста, видимо, переваривала последние приключения, она лежала в будуаре, взор устремлен в потолок, и что в нем – сам черт не разберет. Шевелившиеся пальчики рук и ног свидетельствовали о не прекращавшейся умственной деятельности. Пришлось извлечь девушку из плавания в воспоминаниях.

– Поможешь? Нужно позвать человека. – Усиленная жестикуляция по-прежнему являлась единственным средством общения, что приводило хоть к какому-то пониманию. – Отсюда, из хирургического. Гёрл. Нэйм Рышкина Анюта. Вывести за больничный корпус к кораблю. Хиа. Кол.*

*(Девушка. Имя. Сюда. Позвать)

Долгое моргание Челесты завершилось вскидыванием бровей, лицо прояснилось.

– Си-си. Рищкина Аниута. Синьора о синьорина?

– Анюта? Гм. Мадемуазель.

– Ва бене.* – Челеста отправилась переодеваться.

*(Ясно)

Корабль приземлился у хозблоков за внешними корпусами.

– Правильно поняла? – переспросил я.

В самодельном платье из молний и туфлях на каблуке моя посыльная будто на бал собралась. Бал неформалов. Несколько незаметных движений в разных местах – и подобный наряд подойдет для бала Воланда. Если б так одевались все исполнители спецзаданий, контрразведка умерла бы от скуки. Или от смеха.

Челеста безмолвно улыбнулась и вышла.

Она поняла правильно. Через минуту между стареньких крашеных корпусов они двигались вдвоем – удивленная Анюта, которая постоянно останавливалась, и подталкивавшая ее мощно жестикулировавшая Челеста. Итальянка отчаянно тарахтела по-своему, отчего мозги Анюты, возможно, отключились, и потому она больше не сопротивлялась.

Здесь, вдали от чужих глаз, я явился народу во всей непознаваемости заместителя пришельца. Корабль выплюнул меня почти под ноги девушкам. У возможного соглядатая должно возникнуть ощущение, что я прятался за углом.

Анютино лицо изумленно вскинулось, Челеста хмыкнула.

– Привет, – сказал я. – Что с мамой?

– Плохо. Врачи стараются, но…

Не люблю слез. Пришлось дружески обнять и погладить ладонью по локтю.

За этим ревниво наблюдала Челеста.

– Все образуется, – сказал я, отстраняясь от Анюты под испепеляющим взглядом сбоку. – Что произошло?

– Наезд. Скрылись, гады. Следователь сказал, что машину через час нашли разбитой.

– Хозяин объявился?

– А как же. А у следствия на руках сразу появилось заявление об угоне. Все концы в воду.

– Обычно так и делается. Если следователь не дурак…

– А если дурак? А если купленный дурак?

Тоже бывает. И не так редко, как хотелось бы.

– Фамилию следователя знаешь?

– Зачем тебе?

– На всякий случай. И как маму зовут.

– Рышкина Антонида Потаповна.

Анюта хотела продолжить, уже открыла рот… и закрыла..

– А ты пришел… – она напряглась, – насчет Альфалиэля?

Пришлось кивнуть:

– Расскажешь?

– Нет.

– Все так серьезно?

– Все так неприятно.

– Даже не намекнешь?

– Нет. И насчет следователя… Олег, не суйся ты в это дело. Запись с камеры наблюдения каким-то образом потерлась. В полиции на мои вопросы только глаза отводят. Важная шишка за рулем сидела. Боюсь, скоро угрозы начнутся, чтоб вообще заткнулась.

– Так кто ведет дело?

– Думаешь, если впряжешься – расскажу на бартер?

– Дура, – грубо оборвал я. – Или я узнаю от тебя фамилию следователя, или развернусь и уйду. Мимо твоего сознания как-то незаметно прошмыгнул толстый факт: мы больше не говорим об Альфалиэле. Мы говорим о твоей маме.

Анюта вздохнула. Пухлые формы колыхнулись, создав единую вязкую волну, сбоку донесся завистливый вздох Челесты.