Ольф. Книга первая

Куртку Челеста несла в руках, поскольку та портила общее впечатление, а платье из молний в мое отсутствие разнообразилось сексуальными разрезами в самых неожиданных местах. Ох уж это вечное женское желание выглядеть отпадно. От глагола «падать», что должен касаться исключительно мужчин. Он и коснулся. Из дверей ожидалось корявое чудо-юдо, и появление такой красотки произвело фурор.

– Хочешь сказать… – у парня вылезли глаза, – этому прелестному созданию некуда приклонить голову?

– Если кто тронет – убью, – пообещал я.

– Хорошо, она принята. На твоих условиях. Кстати, меня зовут Руслан. – Рыжий пристально уставился на меня.

– Ольф, – нехотя сообщил я.

– Ольф так Ольф, – кивнул Руслан. – Представь меня. И как с ней общаться?

– Жестами. Она понятливая.

Челесте показали все, она вынужденно кивнула. Я попрощался. Девичий носик хлюпнул, глаза намокли, но она заставила себя принять все как должное. Капитан решил – юнга обязан подчиниться.

– Оставляю под твою ответственность, – объявил я рыжему, чье слово имело в этой компании основной вес, и на чье слово можно было положиться.

– Само собой. Проблем не будет. Она от кого-то скрывается? – догадался Руслан.

Я оставил вопрос без ответа.

Глава 5

Мой курс лежал в Ниццу. Игореха хорошо сработал. Явки, пароли… то есть адреса, состав семьи, увлечения – в полученной папке имелось все.

Главное – два местных адреса. Один – в центре, там жила с семьей сестра следователя. Второй – на полуострове Антиб, рядом с виллами особ королевской крови и дворцами российских олигархов, которые превышали по роскоши и размерам первую упомянутую категорию. Это как Лазоревское на Черном море – относится к Сочи, хотя далеко не Сочи. Но здесь приоритет сдвинут в обратную сторону. Для местных жителей в плане престижа Ницца рядом с Антибом – отстой.

При облете города стало жалко, что маленькая итальяночка не со мной. Ницца мне понравилась. Ей понравилась бы тоже. Я искупался в холодной морской воде – здесь это нормально для осени. В смысле, для приезжих нормально, которые купались в условиях и не столь райских. Море и пляжная галька – как в том же Лазоревском. Только Ницца. Факт купания свершился исключительно для пометочки: был в Ницце, купался. По аналогии: был в Париже, смотрел на город с Эйфелевой башни. Хотя в Париже на башне с девушкой и в Париже на башне без девушки – большая разница. Здесь та же ерунда. Но окажись я здесь с подружкой, вместо дел получились бы приключения. А дела требовали собранности, дерзости и полной самоотдачи.

Об этом думалось, когда летел сюда, но когда зеленые волны обволокли соскучившееся по удовольствиям тело – все забылось. Не хотелось быть одному, когда можно быть не одному.

Из нижнего белья по-прежнему имелись только семейники, что выполняли роль обиходную, ночную и, если приспичит, плавательную. Приспичило. Купаться пришлось в самом безлюдном месте и выпрыгивать в текущем «плавательном костюме» прямо в корабль.

Затем, набираясь сил перед главным действом, я совершил променад по набережной, полюбовался пальмами, поругался на невыносимых мигрантов, не оставлявших в покое ни на минуту. Хотелось подшутить над отдыхающими, которые крутились на колесе обозрения рядом с набережной, их проплывающие лица оказывались в нескольких метрах от невидимо замершего корабля. Если б нашлись соотечественники, так бы и сделал, а сеять панику среди иностранцев, чьих слов и действий не пойму, не решился. Получится не прикол, а чистое издевательство. Ну, не мое это.

Итог прогулки: сюда обязательно нужно приехать вдвоем. Ницца – рай для романтиков.

Вот бы показать этот уютный городишко Полине. Образ статной красавицы вытеснил остальные мысли. Челеста по сравнению с ней – птенец-недомерок, Сусанна – кичевый ширпотреб. Женщина, о которой мечтаешь, обязана быть идеальной во всем, Полина устраивала по всем статьям. Золотая середина: красива без излишеств, чувственна, душевна. И говорит по-русски.

Даю слово однажды вернуться сюда с Полиной. Она будет в восторге. И я, раз уж прибуду с ней и (главное!) буду с ней, тоже буду в восторге. Вот цель, которая стоит всего корабельного всемогущества. И итог размышления: все-таки я неисправимый романтик. И вопрос напоследок: а нужно ли с этим бороться?

Собравшись с духом, я отправился в дом Сусанниных родичей.

По сравнению с соседями-олигархами госпожа Задольская жила скромно. Примерно как тот политик, у которого мы с Челестой побывали в Париже. Ну, чуточку шикарнее. Сделав облет, корабль завис у распахнутого окна второго яруса. Оттуда прямо на меня смотрела… Сусанна.

Нарисованная. Огромный портрет, повешенный в холле.

Вот и встретились. Подмигнув улыбавшемуся холсту, я достал бумажку и тщательно вывел карандашом:

«Вниманию господина Задольского. Только обстоятельное, беспристрастное, всестороннее рассмотрение дела о случайной гибели вашего сына может дать шанс на дальнейшие добрые отношения. С надеждой на понимание и вашу всегдашнюю прозорливость. Очень ценящие справедливость деятельные доброжелатели».