Ольф. Книга первая

Мысленные команды тоже не всегда передавали намерения точно, приходилось постоянно уточнять, корректировать. Выход нашелся простейший. Я велел отрастить перед панорамным окном два джойстика для управления. Корабль выполнил требование. Отныне левая рукоятка регулировала полет по вертикали, правая – по горизонтали, скорость наклона меняла скорость корабля. Рубка стала настоящей рубкой, а я – настоящим капитаном.

Теперь ускорения и повороты учитывали возможности человеческого организма, перегрузки не ощущались. Пришельцы из других миров или из будущего, которые изготовили эту штуковину под свои непонятные мне пока потребности, научили корабль самообучаться. Спасибо большое, весьма признателен. В общем, наше вам с кисточкой и не хворать. Кто бы вы ни были, все равно молодцы. Особенно кто-то конкретный, тот, что оставил хорошую вещь плохо лежать в доступном месте.

Отныне корабль с нежностью охранял меня от всего, что грозило опасностью, даже если мне это опасностью не казалось. Стандартные настройки по умолчанию позволяли видеть и слышать все, что происходило снаружи, при этом оставаться невидимым для всех органов чувств и, видимо, технических средств, поскольку ракеты в меня ниоткуда не летели, и поднятые по тревоге истребители не догоняли. Со всеми удобствами я плыл над городом, чувствуя себя его полновластным хозяином. Кто-то осмелится возразить? Попробуйте.

От свалившихся возможностей я просто ошалел. Носился над городом, как очумелый. Заглядывал во дворы. Летал у окон многоэтажек, с интересом всматриваясь в каждое. Подшучивал над считавшими, что никто их не видит. Перенимал опыт, узнавал новое. Напугал непослушного ребенка: когда наказавшие его родители вышли, я надел маску чертика и погрозил из окошка. Толстощекий озорник, только что корчивший вслед ушедшим ехидные рожи, едва не обделался. Во всяком случае, желаю ему этого «не», в подробности вдаваться не хотелось.

– Родителей надо слушать! – сообщил я ему в окно.

– Буду слушать! – заверил мальчик, спрятавшись за кроваткой. На меня глядели неестественно округлившиеся глаза. – А ты кто?

– Не узнал? Я – бабайка!

– Ябабайка?!

Ну что за логика у детей?

– Бабай-ага!

Со следующим таким сорванцом я не церемонился, до разговоров даже не дошло. Хватило показать кулак и зубы. Хватило – в смысле воспитательного воздействия, а не самого мальчика.

Еще я видел, как муж возвращается из командировки, а в шкафу сюрприз. И наоборот тоже видел. Видел с последствиями, видел без. Видел, как люди молятся, и слышал, как клянут того, кому раньше молились. Много видел больных и пьяных, часто это совмещалось. Видел радости, видел гадости. Видел, как пенсионер умирал с фотографией сына в скрюченных пальцах. Здесь я на минуту включил сотовый телефон, который дал Игореха, и вызвал скорую, затем обесточенный мобильник вновь занял место в кладовке. Пусть пеленгаторы попеленгуют, а бегуны побегают, за это им и платят.

Корабль проносился с инспекцией над всеми высокими заборами, что всегда манили тайнами, которых в действительности кот наплакал. Не считать же тайнами проживание нелегальных мигрантов, сутками напролет строчивших на швейных машинках хлипкий контрафакт? А на городской окраине я попугал девушек с трассы, ночных охотниц, чья ночь длилась круглосуточно и продавалась по часам.

– Не делай так больше! – сказал одной, высунув руку из корабля, и мой указательный палец с укоризной покачался перед ее носом.

Почему-то появилась уверенность, что она больше не будет. А вторая оказалась то ли чересчур идейной, то ли под кайфом, но принялась материться так, что любой грузчик ползарплаты отдал бы за послушать. Пришлось вдернуть ее внутрь корабля, получившего приказ стать невидимым полностью. Дальше воспитанием занялся мой ремень от джинсов, награждая за каждую попытку сквернословия. Грязный поток постепенно иссяк, сменился всхлипами, и все логично пришло к умению выговаривать слово «пожалуйста». На этом я посчитал миссию исполненной, большего за одно внушение при всем желании не добьюсь. Но дорога в тысячу шагов начинается с первого шага, не так ли?

Пошалив и отведя душу, я набрался смелости узнать, что творится в моей квартире. Несколько месяцев без присмотра. Вдруг соседи затопили? Это еще не худшее, что могло случиться.

Корабль «пришвартовался», то есть прижался бортом к брошенному жилью-коробочке. Бетонные стены, прямые углы, прямоугольные окна и двери стали казаться несуразными после текуче-живого обрамления нынешнего места обитания. К тому же, прежняя квартира не умела летать, а для меня это качество с некоторых пор стало определяющим.

Взгляда в окно оказалось достаточно, чтоб настроение окрасилось в серый. Внутри все было перевернуто, вывалено, выпотрошено. Искали пресловутые документы? Как понимаю, не нашли. Еще бы, если я сам их в глаза не видывал.

Здесь больше делать нечего. Плюс что-то подсказывает, что за жилищем следят, и стоит мне объявиться…

Не дождутся.