Ольф. Книга первая

Голос перенявшего у неизвестной команды эстафету скорее всего принадлежал кому-то из своры Задольского, он был вежлив, но требователен. – Возможно, он залез к вам. Откройте, пожалуйста.

– Вы не представились.

За дверью послышались тихие переговоры, затем голос лязгнул сталью:

– Если он у вас, укрывать не советуем. Откройте, и проблем не будет.

– Я сейчас наберу Василия Платоновича, и проблемы будут у вас.

– Василий Платонович нам не начальник.

– Тогда входите. – Внезапным рывком Владлен Олегович распахнул дверь.

Я находился вне прямой видимости, потому только слышал:

– Простите, Владлен Олегович. – Прибывшие, видимо, прочитали удостоверение. – Мы не знали. Достаточно вашего слова. В квартиру точно никто не приник?

– Нет. И вы до сих пор не представились.

– Простите за беспокойство.

Дверь захлопнулась.

Вернув ружье в сейф, Владимир Олегович задумчиво опустился в кресло недалеко от меня.

– Теперь выкладывай все с самого детства. Отношения с Задольскими распиши особо, это важно. Впрочем, важно все.

И я рассказал – как на духу. О себе. О Сусанне. Обо всем, кроме корабля и связанных с ним событий. Получалось складно. Способ моих перемещений по маршруту Запрядье-город собеседника не интересовал, а если б понадобилось, можно совместить автобусы и попутки. Владлен Олегович понимал, что здесь проблем не видно и кивал. Умение слушать у него выше всяких похвал, оно либо врожденное, либо профессиональное. За время повествования он приготовил два кофе, одна чашка теперь стояла рядом со мной, и я иногда отхлебывал.

В одном месте у собеседника проявился дополнительный интерес.

– Адвокат Кирилл Кириллович? – В голосе появилась легкая гнусавость. – Разговаривает так?

– Вы его знаете?

– Он не адвокат, хотя в прошлом достаточно известный юрист. Пересекались по моей работе.

– Можете о нем рассказать? Понимаете же, у меня свобода и жизнь на кону. Ему можно верить?

– Верить нельзя никому, даже мне. А Кирилл Кириллович в принципе человек хороший, чужого не возьмет, но и своего не упустит. Про таких говорят: в дождь между струй пройдет. Сейчас он в стане сил, которые пытаются свалить Задольского.

Рассказ о сегодняшней вечеринке Владлена Олеговича развеселил.

– Один с пятью пьяными бабами? – Коротко стриженная голова покачалась одновременно с лукавством и укором. – В то время, когда за тобой половина города гоняется? Гормоны взыграли?

– Хотел узнать про документы. – Я опустил взгляд.

– Понимаю. Узнал?

– Не получилось.

– Зато оказался между двух огней и в результате попал в третий. – Мужчина пожевал нижнюю губу. – Значит так, Олег. Как ты уже догадался, сдавать тебя я не собираюсь. Но и помогать не стану. Просто предоставлю убежище. Ненадолго.

– Спасибо!

– Подожди благодарить. – Пристальный взгляд с интересом изучал меня, как муху под микроскопом. – Еще я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня.

Я подорвался с места:

– С удовольствием!

– Сначала выслушай, – недовольно резанул собеседник.

Око за око, говорит Ветхий завет. Ничего в мире не делается бесплатно, кроме добрых дел. Сейчас намечалась торговля, и я был готов на все, что не противоречит закону… в большом масштабе.

– Ведь ничего криминального не попросите?

Прямой взор был непробиваем.

– Помолчи, – сказал Владлен Олегович. – Сиди и не перебивай. Когда потребуется ответ, я сам спрошу.

Невелика задача. Я занял положение поудобнее, он начал:

– Как уже сказал вначале, я люблю свою жену. Очень. С детства помня простые истины, например, что толпа всегда проигрывает, или что для развертывания знамен нужно идти против ветра, я всегда строил эту жизнь сам, вел ее туда, куда нужно мне. Если мутное течение сносило вбок, выкарабкивался и рыл новое русло.

Он сделал паузу. Я молчал.

– Так я встретил и завоевал жену. Мою Ниночку. И так же, с затратой неимоверных сил, все эти годы удерживал и вел с собой в одной упряжке. И она не жаловалась. Бок о бок с мужчиной, которому доверяла, шагала по вымощенной пережитыми трудностями дороге жизни. Да, она доверяла. Доверяла все. Доверялась вся. Женщина, которой доверял я.

Вступление оказалось цветистым и долгим, но мне спешить было некуда.

– Если задуматься, – медленно вещал Владлен Олегович, – что есть наша жизнь: перечень удовольствий, непрестанное нытье или подвиг? Как по-твоему?

– По-моему, список коротковат.

– Отношение к жизни по размышлении обязательно попадет в одну из этих категорий, а попадание зависит от личности. Мне хочется узнать твое мнение.

– Перечень удовольствий, непрестанное нытье или подвиг… – Подумав, я рискнул предположить: – Подвиг?

Ответ понравился.

– Для мужчины – да. Ни что иное. Мужчина, который не способен на подвиг, не способен ни на что.

Здесь я кивнул. Но рта не раскрыл.

– Настоящая жизнь – со стороны и в воспоминаниях – всегда видится вереницей проблем, которые мы решаем, и неимоверных трудностей, которые преодолеваем. Такой она и остается в памяти. В результате истинное счастье – тихие, спокойные, светлые моменты, добрые и хорошие – остаются за бортом. А ведь именно они – счастье.