Ольга-чаровница и змиев сын (СИ)

— Прости. Не удержалась, — повинилась она. — Знаю, что не переносишь близости горячей крови, а моя все никак не остынет.

— Ты уже не особенно человек, оттого терпимо, — бросил конь. — Но не испытывай мою выдержку.

— Значит, действительно за мной?

Конь фыркнул — уже трижды, отметила Ольга про себя, в следующий раз покусает — и нетерпеливо переступил тонкими ногами. Ольга запрыгнула на его холку и забыла, как дышать — дух захватило от скорости. Кажется, звезды с небосклона понеслись им на встречу, хотя должно было быть совершенно иначе: болотник должен увлечь в пучину, завертеть в гибельном водовороте, а затем растерзать.

— Ох, не искушай… — тотчас донеслось, как показалось, отовсюду, и Ольга впервые в жизни поняла, что лучше бы ей замолкнуть (мысленно в том числе).

…Она едва не проглядела, когда они доскакали. Конь остановился как вкопанный, а перед глазами по-прежнему прыгали звезды, и свистел в ушах звездный ветер.

— Слезай, — настойчиво потребовал водяной дух.

Ольга кое-как сползла с его спины, встала, не позволив ногам подкоситься, обрушив в воду, и огляделась, куда же попала.

«Реки впадают в моря и океаны, а те — в великий безбрежный окиян, в котором властвуют ветра безвременья. Обтекает он все известные миры», — так говорилось в одной из книг. Видимо, верно, раз стояла Ольга возле острова Буяна — чаровнического сердца мироздания.

— Спасибо, — прошептала она непослушными губами.

— За тебя прошено, — откликнулся конь и поспешил обратно в воду.

«И не попрощался ведь», — фыркнула про себя Ольга и направилась на сушу. Там горел небольшой костерок, а возле него…

— Горан?

— Ворона ты подговорила отказать мне в помощи?

Ольга рассмеялась, и подумала, что так весело ей давно не было.

— Ты… — вздохнул Горан. — Ну и правильно. Поделом мне.

— Поделом-то поделом, ты, надеюсь, ничего ему не сделал?

Горан только плечом дернул.

— Сделаешь такому, как же, — и руку протянул, помогая из воды выйти.

— Все чаровники — я же знаю — мечтают здесь побывать. Вот и я позвать осмелился.

— Все-то ты знаешь, кроме главного, — проворчала Ольга, не скрывая улыбки, которая растягивала губы сама собой. Ледяная игла в сердце куда-то делась, наверное, попросту растаяла.

— У меня все из рук валится, Дворечик обижен, повелитель Кощей шипит разъяренной кошкой, Ворон посмеивается, Снежен и тот видеть не желает, только обзывается. Я ж Горан, Горыныча сын, я ж огненный, я… понимаю, что обидел! Прости.

Ольга молчала — просто боялась спугнуть это мгновение, которого уж и ждать почти перестала.

— Я, если подумать, глупая гордячка и виновата не меньше, — что ж, она произнесла это. Что дальше?..

А дальше были жаркие объятия и поцелуй, длящийся целую вечность, но невозможно мало.

— И… я вновь тебя похитил, моя чаровница, — молвил Горан, когда снова смог говорить.

— Твоя… — согласилась Ольга. — В том-то и дело, что действительно твоя, и даже если прогонишь, таковой быть не перестану.

— Значит, правильно похитил?

— Правильно, — сказала Ольга и обняла его за шею. — Я без тебя тоже не могу, как выяснилось.