Ольга-чаровница и змиев сын

В одно мгновение он оказался рядом, ухватил за плечи, притиснул к себе и поцеловал — страстно, жарко, настойчиво и дерзко, как давно хотел, но ни разу не позволял себе, ведь Ольга, соглашаясь провести с ним несколько лет, поставила просто невыносимое условие, запрещая и себе, и Горану близость. И пусть злится или жалеет о своей глупости — времени успокоиться и поразмышлять у нее будет много.

Глава 14. Ольга

Мириш правила парой крылатых длинношеих тварей, запряженных в колесницу. Если слизняков вырастить до размера коровы, снабдить лошадиными головами на лебединых шеях и недоразвитыми крылышками — будет самое то. Зато, как заверила вужалка, в темноте «кони» видели превосходно, да и обещали домчать до селения к рассвету. Поверить в последнее было мудрено, но Ольга решила не выказывать сомнений. Отвесив Мириш изящный поклон, оцененный той благосклонно, она ухватилась за стенки колесницы и, подтянувшись, запрыгнула внутрь (змеелюды поступали также, по понятным причинам они не признавали ни подножек, ни лестниц. Ради дорогой гостьи замок даже превращал часть своих в пологие спуски и подъемы.

— Набирайся сил, Ольга. Я разбужу тебя, если что-то случится, — сказала Мириш, и она не стала отказываться. Пол колесницы устилали мягкие подушки. Чаровница с удовольствием устроилась на них и прикрыла глаза.

Вужалка взяла поводья, Ольга ощутила мягкий толчок и ничего больше. Мерное покачивание очень скоро усыпило ее. Казалось, они стоят на месте и никуда не двигаются, но, открыв глаза за час до рассвета и увидев над собой стремительно несущиеся ветви деревьев, она убедилась в обратном.

— Мы прибудем с первыми лучами солнца, — пообещала Мириш. — Легок ли был твой морок?

Мороком змеелюды предпочитали называть сон. А еще — брожением по тайным тропам и грезами. Видимо, соседство с инеистыми змиями накладывало на них отпечаток. Недаром хрустальные горы имели и другое название: долины грез. Помнится, Ольга смеялась, прочитав об этом впервые, ведь, казалось бы, разница меж горами и долинами очевидна, и лишь потом, размышляя, она поняла, насколько верно змеелюды подметили извечный закон зеркальности тонких миров: то, что во сне низ — есть верх, а право — лево. Соответственно, и горы становятся долинами, а долины — горами.

— Благодарю, — откликнулась Ольга. — Легким, приятным и совершенно незапоминающимся.

— Не помнить себя в грезах — последнее дело, — сказала Мириш и покачала головой, — братец упоминал о твоей беспечности.

— Иногда сны — просто сны, — ответила Ольга, мысленно наградив Горана несколькими далеко не лестными словами. — Говорю тебе как мастерица мороков.

— И о твоей самоуверенности братец также не забыл порассказать, — отвернувшись от несущейся навстречу дороги, лукаво улыбнулась ей Мириш, на несколько мгновений лишив дара речи.

«Дай только время, разберусь с этим кровожадным злом и немедленно вернусь!» — мысленно обращаясь к Горану, пригрозила Ольга, закипая от гнева. Правда, перед внутренним взором, стоило подумать о возможной мести, предстала вовсе не очередная перепалка с холодной резкой отповедью, а жаркие объятия, поцелуи и черные простыни. Скулы тотчас обожгло, а по всему телу пронеслась волна огня — вот уж чего точно сейчас недоставало!..

— Не сердись, чаровница, — попросила Мириш. — Я лишь шучу. И прекрасно понимаю, какая в тебе сила.

— Что ты? Я не смею на тебя сердиться, — сказала Ольга чистую правду, поскольку, если кому и стоило шарахнуть в лоб огненным шаром, то Горану. Вряд ли поумнеет, конечно, но хоть душу отвести.

Мириш мягко улыбнулась и принялась рассказывать:

— Родительница инеистых змиев, сама Греза — младшая сестра Повелителя снов, а возможно, и его возлюбленная — то никто не скажет. Вот только однажды она увлеклась Змеем Горынычем, отцом Горана. Так Снежен и многочисленный род его произошел.

— Почему они не ладят? — поинтересовалась Ольга.

— Зависть. Ревность. Соперничество, — Мириш плечами пожала. — Такое средь братьев не редкость. Один огнем плеваться мог и оказался силен безмерно. Другой — хитер и научился сны насылать. Одному врата охранять доверили. Другой, узнав о том, обиду затаил: братца сам царь Нави наградил, а его знать не желает. Вот только Горан ради защиты врат себя не жалеет, а Снежен лишь мечтает о славе, но палец об палец ударить и то ленится. Вот так, — договорила она и вздохнула. — Снежен любит подшутить да исподтишка куснуть. Однако не верю я, будто он злодей.

Ольга припомнила его улыбку, глаза-звезды ясные, вид не сказать, чтобы неприятный, скорее, необычный, и мысленно с ней согласилась.

— Однако кроме Снежена есть и другие инеистые змии. Что ты скажешь о них?

— Всякие. Я не сказать, будто со многими знакома, — сказала Мириш. — Снежен самый сильный, но и кроме него умельцы отыщутся. Все они поклоняются Грезе, от нее же взяли способность насылать сновидения и любовь к шуткам над беззащитными созданиями. А кроме того они самолюбивы все как один и способны кого угодно в лед заковать.

Ольга выдохнула, сжав кулаки. Сложно. Однако не сложнее, чем у людей.