Ольга. Часть 2

«Многие видные политические деятели Финляндии стоявшие в те годы у власти, в своих воспоминаниях пишут, что дальнейшая судьба нашей страны была предопределена в 1939 году, навсегда поменявшем историю всей Земли. Я бы посоветовал им внимательно изучить случившееся годом раньше, когда Великобритания рассекла последнюю нить, связывающую договорными отношениями Россию с Антантой. Именно в 1938 и в начале 1939 года, политики Великобритании, в открытую, даже не пытаясь скрыть свои намерения, создавали антироссийский альянс из Германии, Польши, Финляндии и трех новообразованных прибалтийских стран, не замечая, либо не желая замечать несовместимость интересов и претензий основных членов этого союза.

Напрасно я убеждал наших политиков требовать заключения полноценных договоров, они верили словесным обещаниям щедро раздаваемых дипломатами Великобритании и Франции. Получив в подарок полсотни устаревших английских истребителей, наши народные избранники потратили в десятки раз больше, чтоб построить двадцать никому не нужных аэродромов, на которые якобы должны были садиться самолеты наших союзников…

Нам всем хотелось верить, что Великобритании удастся объединить всех и осуществить мечту каждого крупного европейского политика начиная от Карла Великого и заканчивая Наполеоном — завоевание России и ликвидацию угрозы с Востока которая постоянно висит над Европой. Но неожиданный союз России с Германией разрушил эти планы и вверг европейские страны в очередную братоубийственную войну. Участь Финляндии и прибалтийских стран, оставшихся один на один с медведем вырвавшимся из клетки, где его могла сдержать лишь коллективная воля всей Европы, была предрешена…

Я приложил все усилия, чтоб неизбежная война Финляндии с Советским Союзом началась как можно раньше, пока еще был шанс на примирение между большими странами, пока еще были свежи в памяти пусть устные, но твердые обещания дипломатов Великобритании и Франции помочь моей стране и не допустить ее новой оккупации. Но Сталин нас перехитрил.

Русские использовали в войне против моей страны тактику уже отработанную ими на Дальнем Востоке. Там у них уже были столкновения с Японией, в которых участвовали сотни тысяч бойцов, а пограничные стычки случались каждый день, но при этом война не объявлялась, хотя фактически велась. То же самое случилось с Финляндией. Ежедневные перестрелки, снайперская война, нападения на приграничные хутора, села, пограничные и воинские части, тысячи беженцев…

Наши союзники нас „утешали“, что благодаря их политическим усилиям Советский Союз не применяет, ни артиллерию, ни авиацию, ни танки, а пограничные столкновения, мол, скоро прекратятся сами собой. А если, вдруг, СССР все-таки решится на агрессию, то они тут же придут на помощь, помогут свободной Финляндии и войсками, и техникой, но не допустят ее повторной оккупации.

Напрасно мы убеждали, что война уже началась, что кроме двадцати тысяч пограничников против нас действуют не менее ста пятидесяти тысяч русских егерей. Что Финляндия вынуждена, отражая их ежедневные атаки, содержать отмобилизованную трехсоттысячную армию. Нам обещали оружие, добровольцев, но кроме еще полусотни устаревших истребителей и английских инструкторов мы ничего не получили. Во Франции и Великобритании не нашлось желающих воевать за свободу моей страны. Единственная страна, от которой мы получали реальную помощь, это Швеция.

Пушки, минометы, зенитная артиллерия, больше десяти тысяч добровольцев сражающихся плечом к плечу с нашими бойцами, помощь соседей мы чувствовали как до конфликта, так и на всем его протяжении. К сожалению, наших усилий было явно недостаточно. В егерской войне, развязанной русскими, потери сторон сравнимы. В ней не было ни громких побед, ни громких поражений. Микроскопические ранки, капельки крови, ежедневно выступающие на теле моей многострадальной родины. Но если для медведя потеря стакана крови — малозаметный пустяк, то для маленькой ласки — смерть.

За четыре месяца столкновений мы потеряли убитыми — двадцать две тысячи человек, семь тысяч — тяжелоранеными. Еще пять тысяч мужчин, мирных жителей сел и хуторов были взяты русскими в плен и содержались в заключении, а их семьи, как и много тысяч других беженцев, вынуждены были покинуть свои дома и спасаться бегством из района боевых действий. В конце апреля, после поражения английских войск в Норвегии, всем стало понятно, что помощи мы не дождемся… нужно было принимать тяжелое, но единственно возможное в этой ситуации решение — соглашаться на выдвинутые условия…»