Ольга. Часть 2

— Оборонять Бесарабию очень трудно, степная, равнинная местность с редкими холмами. Организовать здесь предполье либо полноценное замедление противника крайне сложно. С другой стороны на Днестре уже построены хорошие оборонительные рубежи. Сам Днестр являет собой естественную преграду, форсировать которую возможно в весьма ограниченном числе мест. Поэтому, занимать то, что придется через год покинуть, нет никакого смысла. Никуда Бесарабия не денется, займем после конфликта с Германией. Зато если мы заключим с Румынией в 1939 году мирный договор, а она в нарушении его начнет в 1940 году вводить немецкие войска на свою территорию, то мы, на законных основаниях выдвигаем ей ультиматум, объявляем войну и захватываем целиком. Хотя возможен вариант, что румыны испугаются и выполнят ультиматум.

— Почему она начнет вводить немецкие войска?

— Теперешнее правительство Румынии ориентировано на Францию. Захватив Францию, Германия постарается организовать в Румынии государственный переворот и посадить послушное правительство, которое будет его союзником в будущем конфликте с СССР.

— Вы об этом раньше не писали…

— Видимо эти знания на тот момент еще не созрели в моей голове.

— Товарищ Стрельцова! Это не картошка и не девичьи любовные стишки! Это информация, имеющая стратегическое значение! А если бы не было этого разговора? Когда бы мы это узнали? — Сталин обличающе указал карандашом на Ольгин нос.

— Вы меня почаще приглашайте, товарищ Сталин. Наши разговоры очень стимулируют мою долговременную память и возбуждают мозговую деятельность. Я это сразу заметила, — с безмятежной улыбкой на устах ответила девушка, безбоязненно глядя ему в глаза.

«Ну что за характер! А ведь действительно, если так дальше пойдет, жить мы будем недолго и умрем в один день», — грустно подумал Артузов, пока Сталин пытался что-то высмотреть в ее глазах. Результат таких гляделок был Артуру хорошо известен. Лично он всегда с трудом себя сдерживал, чтоб не наорать и не выгнать ее из кабинета. А очень хотелось.

— Вы не забывайтесь, товарищ Стрельцова!

— Извините, случайно вырвалось, больше такое не повторится.

— Очень на это надеюсь… давайте продолжим. Вы считаете, в Румынии произойдет государственный переворот… мы сможем этому помешать?

— Нет. Только военная интервенция.

— Хорошо, мы подумаем над этим вопросом… почему вы возражаете против придания прибалтийским странам статуса союзных республик?

— В данный момент я не знаю ответа на ваш вопрос, но совершенно уверена, что в СССР должны оставаться лишь три субъекта-основателя. ЗФСР в перспективе тоже нужно ликвидировать и реорганизовать в несколько автономных краев и областей. Увеличение количества союзных субъектов в перспективе весьма негативно скажется на стране. Вплоть до того, что СССР может развалиться на отдельные страны. Лет через шестьдесят. Как, я пока не знаю, но буду работать над этим вопросом.

— То есть вы хотите, чтоб мы ваши слова принимали на веру?

— Любой прогноз касающийся будущего, в той или иной степени принимается на веру. Любые мои объяснения можно поставить под сомнения. В данном случае я слишком мало работала над этим вопросом, поэтому даже не пытаюсь поделиться тем, что знаю, чтоб не выглядеть смешно. Когда у меня будет больше информации, я постараюсь аргументировать то, что написано.

— Вы можете ответить на поставленный вам вопрос, одним словом?

— Да, хочу.

— Хорошо. Еще один вопрос. Вы знаете, что будет после 1941 года?

— И да, и нет. Если одним словом, то — нет. Но этот ответ неточен.

— Интересно… через шестьдесят лет СССР развалится. Этот прогноз очень напоминает прогнозы одного древнего мудреца, действовавшего по принципу — «Либо ишак умрет, либо падишах». Знаете, о ком я говорю?

— Так точно, товарищ Сталин! Эту цитату приписывают видному борцу с эксплуататорскими классами, бродячему философу Ходже Насреддину.

— У товарища Артузова в сейфе лежат несколько ваших тетрадок с записями, в которых ничего непонятно. Вы их оставили перед отъездом в Ленинград, ничего не объяснив. О чем там идет речь?

— Это материал, над которым еще предстоит долго и много работать, но никакого влияния на принимаемые сегодня решения он не оказывает. Как вы правильно поняли, все это относится к периоду после войны. У меня сейчас нет времени и нет желания над ним работать. Тем более, что течение дальнейших событий сильно зависит от хода и результатов будущего конфликта.

— Вы сами принимаете решения что важно, а что нет?

— Никак нет! Я подаю свои предложения вышестоящему начальнику, товарищу Артузову, он их согласовывает с вами, и я выполняю полученный приказ.

— Значит, если вы получите приказ работать над этими записями, то начнете работать над ними?

— Да, но доведу до сведения начальства, что в этом случае оно рискует недополучить сведений о текущем периоде, которые могут быть чрезвычайно важны. Такой пример произошел в нашей сегодняшней беседе. Все имеет свою цену. Да и ожидаемые результаты нужно учитывать, недаром в народе говорят: — «Охота пуще неволи», намекая на различную производительность свободного и подневольного труда.