Ольга. Часть 3

Пока Степан высматривал следующую цель, Базарбек передернул затвор снайперской винтовки и несколько раз моргнул, плотно прижимая веки, чтоб снять с глаз усталость.

Призвали его, как и Степана весной 1940 года. Но если Степану, родом с Луцкой области Украины, присоединенной в 1939 году, до Бреста было проехать километров двести от силы, то Базарбеку пришлось преодолеть тысячи четыре этих километров в несколько этапов. По результатам первых боевых стрельб взвода, Степан занял первое место, а Базарбек - второе. Обоих от взвода направили на шестимесячные курсы снайперов, где они и подружились, общаясь друг с другом на дикой смеси русского, украинского и казахского языков. Поскольку Базарбека никто кроме Степана не понимал, и только тот мог ему объяснить чего хочет от них очередной преподаватель, то все зачеты и экзамены у них принимали сразу у двоих.

Много с тех пор воды утекло, Базарбек уже давно стал стрелять намного результативней Степана. А выиграл первую стрельбу тогда Степан просто потому, что в отличие от напарника для него это были далеко не первые стрельбы. Впервые он стрелял из боевого оружия еще в 1938 году, когда его призвали на службу в польскую армию. Служил он тогда в Кобрине, в пятидесяти километрах от Бреста, но формировалась их часть в Бресте, так что запомнил он крепость еще с тех пор. Не прошло и полгода после армии, как в 1939 году началась война Польши с Германией. Тогда попал он в Брест по мобилизации на пятый день войны. Там из резервистов формировали боевые подразделения и отправляли на фронт. Как рассказывал потом Степан Базарбеку, опоздай русские части хотя бы на сутки, неизвестно как бы сложилась его судьба.

После того, как советские танки окружили крепость, Степан, вместе со многими другими резервистами, в первую же ночь перебежал к русским и вскоре уже был дома. В третий раз попал он в Брест весной 1940 года, когда его призвали уже в советскую армию. Естественно, к тому времени, он уже хорошо понимал с какой стороны браться за винтовку и как попадать в мишень.

И Степан, и Базарбек должны были демобилизоваться этой весной, после того, как придет новое пополнение. Но пополнение не приходило, и приказа не было. На политинформациях политрук все более откровенно склонял всех к мысли, что германские нацисты могут нарушить мирный договор, заключенный между нашими странами. Что рабочие и крестьяне Германии, одураченные нацистской пропагандой, поверили, что смогут поработить народы Советского Союза и стать на наших землях буржуями и помещиками. И перед советскими бойцами стоит задача показать агрессору, что от Москвы и до британских морей - Красная Армия всех сильней. Командир взвода прямо сказал бойцам, что все подразделения Брестского опорного пункта еще прошлой осенью были полностью укомплектованы личным составом, вооружением и боеприпасами и никаких изменений в составе до окончания учений и отмены учебной тревоги быть не может.

- Война будет. Стрелять будем, - Базарбека после политинформации всегда тянуло на философию.

- Тут меня и положат... - уныло рассуждал Степан. - Недаром доля уже третий раз в этот клятый Брест приводит. Тут мы все и останемся, Базарбек...

- Кто плохо стреляет, тот умрет, кто стрелять умеет, кто прятаться умеет, тот всех убьет, а сам жить останется, - нерушимому спокойствию товарища позавидовали бы и скалы.

- Твои слова да богу в уши, - буркнул Степан. Он небезосновательно относил себя к тем, кто стрелять и прятаться умеет.

Рассвет 15 июня 1941 года они встретили в своем окопчике, аккуратно вырытом и тщательно замаскированном на северо-западном склоне первого, самого южного люнета Тереспольского вала. Кроме снайперской винтовки Мосина, у них на вооружении был карабин для бездымной и малошумной стрельбы на основе револьвера Наган, ППС и несколько гранат на всякий случай. А вдруг придется схлестнуться с врагом на короткой дистанции.

В эту ночь на немецкой стороне границы не утихала напряженная и разнообразная деятельность. На узком промежутке между первым каналом, примыкающим к валам крепости (по нему и проходила граница), и вторым, вырытым на сто метров дальше (вглубь теперь уже германской территории), было относительно спокойно. Изредка по этой своеобразной "косе" прогуливались немецкие пограничники, а несколько стоящих здесь деревянных вышек были заняты всю ночь наблюдателями. Зато за зарослями, покрывающими берега второго канала, всю ночь продолжалось движение и перемещение воинских подразделений. Мелькали неясные тени, доносились характерные звуки. К четырем утра московского времени все утихло и замерло в тревожном ожидании.