Ольга и Алексей

Молодой человек с ужасом слушал гневную речь матери, понимая, что снова разочарован в ней, ведь он даже не предполагал, что она дала взятку Нехлюбову! Он уже давно воспринимал Марью Ефимовну не только как мать, но и видел все её недостатки как человека. Он понимал, что она корыстная, завистливая и злобная, но обличить её пороки не мог, полностью подчиненный её желаниям и чаяниям. Он шёл к себе в комнату, осознавая, что уже никогда не сможет быть близок с нею, ибо между ними разверзлась пропасть, а в его сердце поселился холод. Он с горечью чувствовал, что уже не сможет испытать к ней нежность или уважение, что будет вынужден всегда видеть перед собой её лицо, перекошенное злобой, слушать её обличительные речи и резкие комментарии.

Думая, что исполняет свой сыновний долг, он считал себя не вправе говорить с ней о своих наблюдениях и высказывать своё мнение, предпочитая держать его при себе, к тому же он понимал, что его попытки высказать ей что-нибудь приведут только к ещё большей агрессии с её стороны. И так, она продолжала почитать его как любящего сына, а он молчал о своих мыслях, никак не выдавая своего истинного отношения к ней.

С Ольгой он теперь виделся мало, и при коротких встречах они даже не разговаривали, только здоровались. Она поначалу боялась поворачивать голову в его сторону, ожидая увидеть в его глазах презрение и ненависть, но однажды, встретившись с ним взглядом, с удивлением обнаружила в его голубых глазах только жалость, и ей стало ужасно гадко на душе, словно она не чувствовала, что вправе вызвать такое чувство. Она не поняла, что лучше – быть жалкой или презренной. А он жалел её, ведь они оба теперь чувствовали одно и то же – потеря отцов уравняла их, и он понимал её состояние и не мог её презирать, да и не за что было. Она же была ему благодарна за то, что он выслушал её отца, когда тот приходил в его дом, и не прогнал его. Когда отец рассказал об этом, сердце её сжалось от неописуемой признательности к Алексею, и её уважение к нему за терпение и милосердие стало только больше.

Как-то весной, после службы в церкви, он подсаживал мать в коляску, а Ольга с Юлией проходили мимо. Они слегка кивнули ему, мать это заметила, но лишь презрительно отвернулась и поджала губы, она никогда теперь даже не глядела на сестёр Вересовых, а они, скрипя сердцем, продолжали приветствовать её при встречах кивками. Елена, которая также была там, воскликнула:

– Ах, матушка, как хорошо, что сейчас нет здесь ужасного Вересова! Я теперь совсем не боюсь выходить из дому, а то раньше, вы помните, я так страшилась, что он и меня убьёт!

– Елена, прошу тебя! – строго зашептал ей брат, косясь на удаляющихся девушек и, гадая, слышали они эти слова, или нет. Ему стало очень стыдно за бесцеремонность сестры, и он быстрей подсадил её в коляску.

Марья Ефимовна улыбнулась дочери, потакая её неприязни к семье Вересовых, а девочка уже давно уяснила себе, что если она хочет обратить на себя внимание матери, то может легко сделать это, сказав что-либо неприятное об их семейном неприятеле.

Ольга и Юлия удалялись от церкви поспешными шагами, чувствуя на себе взгляды соседей, вероятно, все слышали слова Елены и теперь смотрели им вслед, желая увидеть их реакцию или разгадать, что они чувствуют. В глазах Ольги стояли слёзы, она шла, не разбирая дороги, и только сестра, поддерживающая её под руку, являлась ей опорой и проводником. Если бы рядом не было Юлии, то Ольга, вероятно, не сдержалась бы и ответила зазнавшейся девчонке, а потом напомнила бы всем собравшимся, каким замечательным и добрым человеком был её отец, и что они не имею права осуждать его и обсуждать её семью. Но Юлия крепко держала её за руку и вела её подальше от толпы у церковных ворот.

Дома сёстры не сказали ничего о случившемся матери, не желая её беспокоить, ведь она только недавно совсем оправилась и устроилась в своём любимом кресле с вязанием. Она никогда больше не вспоминала о Рубцове и о его кончине, при упоминании о Рубцовых делала вид, что ей неинтересно, её больше не заботило, что приобрела Марья Ефимовна, и как одевается её дочь. Казалось, она не замечала косых взглядов соседей и их шепота за спиной, да и не мудрено, ведь она почти никуда не выходила, при хорошей погоде только могла изредка прогуляться по саду. А ежели кто приходил к ней в дом под благовидным предлогом, и, пользуясь случаем, старался выведать, как теперь живут вдова и осиротелые девушки, она старалась не замечать каверзных вопросов и каких-то намёков в сторону её мужа, и только Юлия, всегда с прямой спиной и строгая, вежливо и твёрдо выпроваживала незваных гостей.

Ольга не желала видеть соседей и говорить с ними, поэтому почти не выходила за пределы ограды усадьбы. Но однажды, в начале мая, она решила прогуляться рано утром, пока людей на улице ещё не было, и возможность случайно столкнуться с каким-нибудь знакомым была маловероятна.