Ольга, княгиня зимних волков

– Да уж! – Мистина расхохотался и хлопнул себя по коленям. – Слава асам, он еще не в тех годах, когда соперничают с братьями из-за женщин! Вот только… ты уверен? К чему тебе на Волхове жена-деревлянка?

– К чему? Здесь скорее надо подумать, не кто она, а какова она.

– И какова же? Ты ведь совсем ее не знаешь!

– Я знаю, что эта девушка продолжает любить жениха, который уже почти десять лет как мертв. Она готова разделить его судьбу, какой бы та ни была. Из нее выйдет на редкость преданная жена. А с прочими делами я управлюсь и сам.

– Отец не разрешил бы тебе такой неразумный брак.

– Я тоже так думаю! – Альдин-Ингвар усмехнулся. – Но раз уж он не успел женить меня, теперь придется устраивать это дело по собственному разумению.

– Ну, что ж, ты меня убедил. Я готов поддержать тебя, когда ты будешь говорить с князем. Ведь право распоряжаться ее судьбой принадлежит ему!

Обрадованный Альдин-Ингвар протянул воеводе руку; они наконец взялись за свои кубки и выпили. Мистина расслабился и завел легкий разговор, веря, что ему удастся дойти до своих целей с наименьшими затратами. Получив Деляну, Альдин-Ингвар будет только рад помочь высватать Сверкерову дочь за старшего родича. Смолянский князь, обложенный с двух сторон, не сможет противиться.

Тяжелое объяснение предстояло только с княгиней. Но это не сегодня…

Ута встала и тихо вышла. Еще нынче утром она всем сердцем жалела бедняжку Деляну, а теперь качала головой, не в силах поверить, что бывает на свете такая везучесть. Мало того, что к Деляне вернулся умерший суженый – живой, в расцвете сил и красоты. Вместо знатного изгнанника той достанется владыка богатого торгового посада и увезет ее в далекие края, где быстро забудутся все печали.

Деляну она нашла в девичьей избе: та рыдала, сидя на полу и припав к укладке со своим приданым. Ута села рядом на укладку, посмотрела на ее затылок со слабо вьющимися прядками тонких рыжевато-русых волос.

– Не плачь, все хорошо.

Ута положила руку на спину Деляны и сказала то единственное, что девушка сейчас и хотела, и могла услышать:

– Это он.

– Что? – Деляна перестала рыдать и подняла к ней мокрое лицо с распухшими веками. – Он?

Удивительно, как легко она вновь была готова поверить в невозможное. Видимо, в душе ее просто не было места для иной судьбы.

– Это он, – подтвердила Ута. – Твой Оди. И он приехал, чтобы жениться на тебе. Но никто ведь не может сходить на тот свет и вернуться таким же, каким был. Поэтому теперь его зовут Ингвар сын Хакона. Но поверь мне: привыкнуть к новому имени жениха – очень низкая плата за такое небывалое счастье.

Недолго воевода Мистина радовался своей удаче. На другой день с Олеговой горы прислали сразу и за ним – от князя, и за женой – от княгини.

– Проболтался! – Мистина, не успевший встать из-за стола, в досаде хлопнул по колену. – Проболтался, дубина березовая! Я ж говорил ему: молчи пока, я устрою так, что не осерчает. Да где ему…

– В чем дело?

Сам-то Мистина был умельцем хранить тайны от жены, и Ута, к тому же занятая делами Деляны, ни о чем не подозревала.

– А вот сейчас пойдем с тобой – все узнаешь.

Уте тоже пришло в голову, что смолянская невеста, о походе за которой было объявлено на пиру перед всей дружиной, осталась теперь без жениха. Но до выхода, предложенного мужем, она могла додуматься не более, чем Ингвар.

– Если бы только он рот себе зашил на один вечерочек! – бормотал Мистина, одеваясь в кафтан светло-коричневой шерсти, затканный красноватыми львами и отделанный более темным шелком и красной тесьмой, опоясываясь тонким хазарским поясом с тремя «хвостами» и множеством накладок. – Тогда все прошло бы, как с горы на саночках! Дескать, жених к другой переметнулся, увидал – полюбил, дело молодое, не принуждать же племянника родного! Да выболтал раньше времени! Теперь получай там по самый киль!

Впрочем, Мистина не был очень удивлен. Эльга почти всегда различала, если у мужа лежало нечто на душе, и Ингвару редко удавалось сохранить тайну, которую жена намеревалась из него вытянуть.

Князь и княгиня были не в гриднице, а у себя в избе, откуда разбежалась даже челядь.

– Это ты придумал! – закричала Эльга, едва завидев рослую фигуру свояка, согнувшегося пополам в низкой двери.

За годы княжения Эльга обучилась держаться сдержанно и величаво, но сейчас вся наука с нее слетела. Раскрасневшаяся, в сдвинутом на затылок убрусе, так что видна была полоска золотистых волос, она пылала негодованием, от которого ей разом хотелось и плакать, и драться.

Она не сомневалась: самому Ингвару так же никогда не пришло бы на ум искать себе другую жену, как другую голову. А источник этой мысли угадать ничего не стоило: он был один и тот же всю Ингварову жизнь. Разом припомнились все обиды, нанесенные ей Свенельдовым сыном, начиная с той давней попытки расстроить их с Ингваром обручение, дабы самому перехватить знатную невесту – наследницу Вещего.