Ольга, королева русов. Вещий Олег

Возбуждение кровавым пробегом по усадьбам русов еще не покинуло великого князя. Когда Кисан вошел и, поклонившись, остался у дверей в ожидании дозволения пройти, Игорь продолжал метаться по личным покоям и бессвязно выкрикивать, словно и не замечая замершего у порога первого боярина:

– Я приказал повесить его, как собаку!… Я узнал, выведал, собственными ушами слышал признание!… Она, моя супруга, ходила к вещунье за приворотным зельем. Знаешь, для кого? Знаешь?… Для Хильберта! Для сына Зигбьерна, Олегова любимца!…

– Ты уже говорил об этом, великий князь, – очень тихо сказал Кисан.

– Что?…

Кисан знал, как успокаивать великого князя. Игорь перестал метаться и молча уставился на своего первого боярина.

– Ты рассказываешь то, во что не веришь сам. Следовательно, это – не истина. Об истине не говорят первым встречным, ее берегут, стерегут и постепенно понимают ее. Осознают и только тогда принимают решения, как действовать.

– Она… Она выгнала меня!…

– Выгнала не она, – все так же тихо пояснил Ки-сан. – Нас выгнала королева русов из дома ее отца, великий князь. Дозволь повторить то, что я тебе уже говорил.

– Не помню, – буркнул Игорь. – Я был так возмущен этой дерзостью, что…

Он неожиданно замолчал и развел руками.

– Ты сможешь противостоять боярским дружинам русов, в том числе и самому Свенельду? А ведь их тут же поддержат все славянские племена, которые ты примучивал с особым удовольствием.

– Ты смеешь указывать мне, холоп?!

– Я обязан удерживать тебя от поступков… – Кисан чуть помолчал. – Не очень продуманных, великий князь. Ты сам даровал мне это высокое право.

– Да?…

– Да, великий князь. Мы связаны одной грудью. Последний аргумент подействовал на Игоря. Он осторожно опустился в кресло, долго молчал, понурив голову. Кисан терпеливо ждал, зная, как медленно зреют в княжеской голове решения, противоречащие его настроению.

– Ну, и что же я должен делать?

– Навестить великую княгиню в Берестове и постараться уладить то, что произошло накануне.

– Да?… – Игорь вздохнул.

– Обещай, что сурово покараешь убийц и погромщиков, которые действовали против твоей воли.

– Они действовали по моей воле.

– Безусловно. Но пообещать великой княгине нужно именно в такой форме.

– Слишком много обещаний, – проворчал Игорь.

– Еще не все, – продолжал Кисан. – Если ты, великий князь, озабочен Киевским княжением и, главное, собственной жизнью, тебе рано или поздно придется выдать великой княгине левантийского истукана.

– Нет!… – дико заорал великий князь, вскочив с кресла и заметавшись по палате. – Нет, нет и нет!… Забудь об этом, забудь навсегда, слышишь?…

– Он стал условием твоей жизни, государь.

– А зачем мне жизнь без него?… Зачем, зачем, зачем?…

Он поднял лицо, глядя на Кисана как на спасение свое, и привычный ко всему первый боярин невольно вздрогнул и отшатнулся.

По неряшливо заросшим седой щетиной впалым щекам Великого Киевского князя текли слезы…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

Беседа наедине с великой княгиней состоялась, несмотря на нежелание Ольги. И беседой этой она, к собственному удивлению, осталась довольна, интуитивно почувствовав в ней тревогу первого боярина князя Игоря за себя и свою семью. Не давая никаких обещаний, она тем не менее весьма милостиво обошлась с первым боярином великого князя, что предполагало пока не столько ее покровительство, сколько намек, что это покровительство надо еще заслужить.

Об этом и говорили за столом, когда Кисан раскланялся и отбыл, не показав ни особой радости, ни особого расстройства. Великая княгиня проводила его до дверей, а до ворот провожал Ярыш, шепнув Ольге, что Кисан, с его точки зрения, чего-то не договаривает.

– Древние греки полагали, что перебежчики поклоняются богу Янусу, – заявил Асмус. – У них тоже два лика.

– Хотела бы я знать, какой лик показал мне Кисан, когда говорил о плохом здоровье великого князя, – сказала Ольга. – По его словам, это здоровье мешает князю принять верное решение, и нам следует постараться понять его.

– У стен есть уши, – сказал появившийся в дверях Ярыш. – Но это сущие пустяки по сравнению со сбором великокняжеской дружины.

– Ты полагаешь, что он осмелится напасть на Берестов?

– Нет, великая княгиня, я говорю лишь о сборе дружины в Киеве. Тогда там проводят кулачные бои, на которых левантийский немой вызывает желающих драться. Он очень силен, а потому без всяких хитростей бьет кулаком в сердце. Только в сердце, пока не свалит соперника. Если соперник не молит о пощаде великого князя или князь не дает этой пощады, немой ломает упавшему хребет ударом ноги.

– Уж не задумал ли ты выйти на бой с этим немым истуканом? – спросила княгиня Ольга. – Князь Игорь никогда не дарует тебе пощады, Ярыш.

– А я ее и не попрошу.

– Тогда забудь об этой новости.

– Я бы и не принял ее во внимание, только Кисан поведал мне о последнем крике великого князя, который он расслышал, выходя из его покоев.

– Мне Кисан ничего об этом не говорил.