Ольга. Запретный дневник

На асфальт расплавленный похожа
память ненасытная моя:
я запоминаю всех прохожих,
каждое движенье бытия…
След колес, железных и зубчатых, —
ржавый след обиды и тоски.
Рядом птичий милый отпечаток —
дочери погибшей башмачки.
Здесь друзья чредою проходили.
Всех запоминала — для чего?
Ведь они меня давно забыли,
больше не увижу никого.
Вот один прошел совсем по краю.
Укоризны след его темней.
Где-то он теперь живет? Не знаю.
Может, только в памяти моей.
В наказание такую память
мне судьба-насмешница дала,
чтоб томило долгими годами
то, что сердцем выжжено дотла.
Лучше б мне беспамятство, чем память,
как асфальт расплавленный, как путь, —
вечный путь под самыми стопами:
не сойти с него, не повернуть…

Октябрь 1939

РОДИНЕ

1

Все, что пошлешь: нежданную беду,
свирепый искус, пламенное счастье —
все вынесу и через всё пройду.
Но не лишай доверья и участья.
Как будто вновь забьют тогда окно
щитом железным, сумрачным
                                                          и ржавым…
Вдруг в этом отчуждении неправом
наступит смерть — вдруг станет
                                                             все равно

.

Октябрь 1939

2

Не искушай доверья моего.
Я сквозь темницу пронесла его.

Сквозь жалкое предательство друзей.

Сквозь смерть моих возлюбленных детей.

Ни помыслом, ни делом не солгу.

Не искушай — я больше не могу…

1939

3

Изранила и душу опалила,
лишила сна, почти свела с ума…
Не отнимай хоть песенную силу,
не отнимай — раскаешься сама!
Не отнимай, чтоб горестный и славный
твой путь воспеть.
                                  Чтоб хоть в немой строке
мне говорить с тобой, как равной
                                                                  с равной, —
на вольном и жестоком языке!

Осень 1939

4

Гнала меня и клеветала,
Детей и славу отняла,
А я не разлюбила — знала:
Ты — дикая. Ты — не со зла.

Служу и верю неизменно,

Угрюмей стала и сильней.
…Не знай, как велика надменность
Любви недрогнувшей моей.

<1940>

Ты так сама учила… Как могла

помыслить, что придешь заимодавцем,
что за отказ — продать и распродаться —
отнимешь все и разоришь дотла.

Что ж, продавай по рыночной цене

все то, что было для души бесценно.
Я все равно богаче и сильней и чище —
в нищете своей надменной.

Конец 40-х

6