Оля. Тайны и желания танцующей с Луной. Книга 1

С первого класса я считался школьным вундеркиндом. Лишь то, что я был известным драчуном, избавило меня от позорной клички «Ботан». Нет, ботаном в общепризнанном смысле этого слова я не был, ибо не заморачивался ежедневным чтением учебников, а уж тем более не корпел над домашними заданиями. У меня был другой ключ к успеху. Еще с первого класса я взял за правило прочитывать все школьные учебники еще летом, до занятий в школе. Поэтому частенько совсем не брал книги с собой в школу. Зачем? Ведь их всегда носила Оля. Было так приятно, замирая от прикосновений ее пальчиков, брать у нее книгу и за несколько минут пролистать нужную тему, поражая Олю скоростью освоения материала. За показным равнодушием я старался не показать, как от ее удивленного взгляда сладко млеет у меня в груди.

Мое школьное величие началось с того момента, когда наш учитель арифметики, являющийся по совместительству еще и учителем группы продленного дня, сказал на уроке, что на его памяти лишь один ученик в первом классе решил арифметическую задачу в девять действий.

Он остановился возле меня, выдержал театральную паузу и указал на меня пальцем. Такое отношение обязывало, поэтому пришлось соответствовать. На контрольных уроках по математике приходилось решать варианты для всего класса, но благодарность класса все окупала. В отличие от меня, иногда получающего четверки и даже тройки, Оля была настоящей круглой отличницей. Единственной круглой отличницей во всех трех параллельных классах. В отличие от меня ей все давалось прилежанием и упорством. У Оли еще была одна особенность, выделяющая ее. Она единственная из нашего класса училась еще и в музыкальной школе. Если я был надеждой и гордостью школы на олимпиадах по физике и математике, то Оля была просто гордостью школы. Наши портреты, незаметно взрослея из года в год, висели рядом на доске почета школы, улыбаясь и переглядываясь друг с дружкой.

Я иногда развлекался тем, что подняв руку, начинал возражать учителю, оспаривая общепризнанные истины. Жаркий спор частенько занимал весь урок, и времени на опрос и проставление двоек за невыполненные домашние задания учителю уже не хватало. Класс быстро понял все выгоды от таких споров, и просто требовал у меня очередное шоу. Оля в этих спорах не участвовала. Лишь иногда поглядывала на меня с легкой иронией и улыбкой, и тогда новые остроумные контраргументы выскакивали из меня, как конфетти из взорвавшейся хлопушки. Еще Оля прекрасно знала, что я читаю всё, кроме книг, которые мы должны читать по программе. Еще в первом классе классная руководительница обличительно сказала обо мне: «Он хитрый, он ужасно хитрый. Ясно же, что он не учил урок. Но он ухватывает то, что сказали раньше другие, дополняет своими выдумками так, что даже тройки я ему поставить не могу». И она была права. Поэтому, когда учительница литературы вызывала меня для пересказа, например, севастопольских рассказов, улыбка заранее начинала плескаться на лице Оли, и она с интересом ожидала очередного аттракциона. И я не подводил.

– Дело происходило в Севастополе, – вещал я, краем глаза любуясь улыбкой на лице Оли. – Происходящие события были столь важны, что писатель посвятил им несколько рассказов. Все мы знаем, что Севастополь расположен на берегу Черного моря. Черное море получило свое название из-за необычного цвета воды. Севастополь это не просто приморский город. Севастополь это самый крупный город Крыма. Крым же, эта жемчужина Российской Империи, всегда привлекал к себе завоевателей. И не зря! Теплое ласковое море, полное рыбы, изумительный климат, дружелюбные и трудолюбивые люди, населяющие его – вот почему все стремились завоевать Крым…

Дальше следовала подсказка от класса и в повествование вплеталась полученная информация, красиво разукрашенная цветистостью и многословием фраз. Оля же откровенно и насмешливо улыбалась, никогда не опускаясь до подсказок.

* * *

Отца у нее не было. Почему – я не знаю до сих пор. Оля никогда об этом не говорила, а я и не интересовался. Жила она вместе с мамой. Сухонькую, строгую, прямую как палка, всегда одетую в строгое темное платье, ее маму на классных собраниях легко было узнать по вечно поджатым губам и резкому скрипучему голосу. Особенно подозрительно она относилась ко мне, недовольная, что дочь ее сидит с мальчиком. Но тут Оля уперлась и отстояла свое право сидеть за одной партой со мной. Несмотря на эту локальную победу, Олю она держала в ежовых рукавицах. Оля почти никогда не ходила с нами на вечеринки и на танцы. Мама ее не пускала. Самой ей разрешалось ходить в кино лишь днем, с приходом домой строго до семи.