Оляна. Игры с Артефактами

— Гев, — медленно сказала я, — слезай оттуда. Любую проблему можно решить.

— Я сказал, что буду говорить с Альдредом! — Гевирг даже покраснел. — Пусть он разрешит ей оставить ребенка!

Я застыла. Девушка Гевирга беременна?

— Альдред заставляет ее избавиться от ребенка? Гев, такого не может быть, он сам отец, он сам…

— Он час назад отвел ее к лекарю! — рявкнул Гевирг так, что я подскочила. — Приведи его, Оля! Приведи немедленно!

— Дарька пошла за ним. Гевирг, он согласится, слезай. Мы не допустим ничего, пойдем к Виктору, он-то уж точно не даст ничего сделать. А если ты спрыгнешь, хуже сделаешь всем. Тем более ребенку. Послушай меня, я сирота. Мои родители умерли давно, меня вырастили чужие люди. Я отдала бы все на свете, чтобы увидеть настоящих маму и папу, которые не смогли меня воспитать. И твой ребенок будет чувствовать то же самое.

Я подошла к Гевиргу и, преодолевая страх, уселась рядом, на перила. Внизу была такая высота, что захватывало дух. Сорвешься — мгновенная и страшная смерть. Гевиргу нужна была поддержка. Стоять и рассуждать о высоком в безопасности бессмысленно. Он явно не в себе, он должен знать, что я действительно на его стороне, а не притворяюсь. Так, во всяком случае, я решила.

— Виктор не зверь. Он не заставит вас избавляться от ребенка. Я не знаю, продолжишь ли ты учебу, но, скорее всего, тебе придется жениться. Как ее зовут?

Гевирг ответить не успел.

— Поздно, — раздался холодный голос Альдреда.

Он стоял в дверях, хмуро наблюдая за нами. И взгляд его не предвещал ничего хорошего. Как для меня, так и для Гевирга. Но я упрямо отвернулась, готовая уговаривать Гевирга.

Я почувствовала, как меня обхватили за талию и дернули. Я почти не ударилась, когда падала, но услышала оглушительный визг Дарьки. И даже могла не оборачиваться, понимая, что Гевирг спрыгнул. Несколько секунд я приходила в себя, совершенно растерянная.

— Зачем?! — Я посмотрела в лицо Альдреду. — Я не собиралась прыгать. Это он хотел спрыгнуть. Надо было вытаскивать его, а не меня. Зачем ты это сделал? Он почти послушал меня!

— Дура! — рявкнул Альдред, поднимая меня на ноги. — Он бы и тебя за собой утянул! Я спасал того, кто еще сохранил остатки разума.

— Надо было прыгнуть вслед за ним! — Я вырывалась, но мужчина меня не отпускал. — Потому что у тебя разума ни на грош! Что сделал ребенок? Он что, тебе лично мешал?

— Вон! — бросил Дарьке Альдред.

Его, казалось, совершенно не волновало, что только что погиб его ученик.

— Успокойся. Слышишь меня? Прекрати истерику! Гевирг был идиотом с поехавшей крышей. Он связался с уличной бездомной девкой. Она умоляла меня дать ей денег, чтобы избавиться от ребенка. Этот дурак таскал ей все деньги, что у него были, и еду. А она пользовалась его наивностью. Она счастлива, что избавилась и от ребенка и от Гевирга. А этот идиот устроил истерику и показательный протест. И ты туда же! Думай собственной головой…

— Может, он ее любил! Об этом ты не подумал? Может, он хотел вытащить ее с улицы?

— Да что ты знаешь про любовь! И напоминаю: я — твой преподаватель. Не смей со мной фамильярничать!

— Что я знаю про любовь? А что вы о ней знаете? — Я намеренно сделала ударение на слово «вы». — Ваш сын…

И умолкла, понимая, что, кажется, зашла слишком далеко.

Альдред заставил меня поднять голову.

— Говори, что хотела, Оля. Что это значит?

Теплые руки давали невероятное ощущение… что Альдред может легким движением рук свернуть мне шею.

— Не знаю. Не знаю я, ничего не знаю, но Гевиргу можно было помочь! А вы не захотели.

— Что ты хотела сказать о моем сыне? Говори!

— Не надо, я не собиралась…

— Что мой сын меня ненавидит? Что он сбежал, лишь бы меня не видеть? Что я ломаю ему жизнь, не давая учиться тому, чему он хочет? Ну?

— Отпустите меня!

— А если не отпущу? Здесь ведь никого нет. Никто не может тебя защитить. Никто не вступится. Никто не увидит…

Его лицо было совсем близко. И мне было страшно, очень страшно.

— Что… что вы сделаете? — Я с трудом нашла в себе силы спросить.

Лучше бы не находила. Голос надломленный и тихий, очень испуганный.

Он наклонился. Нарочито медленно, будто впитывая страх, который окружал меня, лишая возможности сопротивляться. И прикоснулся своими губами к моим. В груди как будто взорвался фейерверк, и я вцепилась ногтями в его руку, то ли пытаясь сбросить ее с шеи, то ли просто удержаться на ногах. Необычное чувство чужих губ сбивало с толку, и я вздрогнула, когда его язык проник глубже, заставляя меня сползать по стене. Руки Альдреда переместились с шеи на плечи, не давая упасть, а поцелуй стал очень грубым. Он прикусил мою нижнюю губу. Боль немного отрезвила, и я попыталась вырваться.

— Нельзя, — вдруг прохрипел он, прижав меня всей тяжестью тела к стене. — Нельзя.

Я хотела было что-то сказать, одернуть его, но только хватала ртом воздух и обессиленно цеплялась за его руки, которые все еще были на моих плечах.

— До вечера чтоб не высовывались, — сказал Альдред. — Поесть вам принесут.

И ушел, оставив меня в растерянности, в полнейшем шоке.

— Оля! — Дарька ворвалась на площадку башни. — Что он тебе сказал? Что сделал?