Олигарх 5 (СИ)

— Вы, Алексей Андреевич, наверняка знаете, что наш высший свет и почти всё дворянство вас, скажем помягче, не любят. А за что им вас любить? Вы со своей бурной деятельностью большинству из них бельмо в глазу. Они по большому счету являются чистой воды паразитами и приносят России только вред. А ваша публичная характеристика деятелей 14-ого декабря навсегда обеспечила вам ярлык реакционера. В либеральных кругах нашего общества светлейшего князя Новосильского тихо ненавидят и считают Иудой Искариотом, — характеристика русского дворянства, данная бароном, была для меня настолько неожиданной, что я даже немного растерялся.

С тем, что в России много дворян-паразитов я конечно согласен, но не в таком соотношении. Есть десятки, а может и сотни тысяч дворян, которые не жадя живота своего буквально за спасибо служат Государю. А уж пассаж про Иуду был вообще как удар под дых.

Но это было еще не всё и барон продолжил меня дальше удивлять.

— Если бы не ваша дуэльная репутация, то наверняка кто-нибудь из явных или тайных недоброжелателей попытался вызвать вас на дуэль. Но все знают про ваше легендарное владение шпагой и саблей. Знают о ваших постоянных тренировках в фехтовании и стрельбе. Свое умение стрелять вы кстати демонстрировали на публике, — я внезапно почувствовал что это всё барон говорит не к добру и не ошибся. — Вы поедете через Москву?

Вопрос вроде был совершенно не связанный с только что сказанным, но я великолепно понял что хочет сказать Штиглиц.

— И вы, Людвиг Иванович, хотите предупредить меня что в Первопрестольной меня ждет человек, который жаждет вызвать меня на дуэль и шансы убить меня? и это граф Федор Толстой, по прозвищу Американец. Он уже несколько лет ни с кем не стрелялся, но умения своего не растерял и на саблях всегда брался с редкостным умением.

Сои слова нисколько не удивили барона, он только утведительно кивнул и подтвердил.

— Именно так. Граф Толстой последнее время играет редко. Но не так давно он очень крупно проиграл и его поймали на шулерстве. Ему поставили условие вызвать вас на дуэль. Он усердно тренируется в стрельбе и фехтовании. Вам он предложить биться на саблях, мотивируя это желанием честного боя. Вы оба стрелки отменные и почти гарантированно победит тот кто будет стрелять первым, — Щтиглиц начал говорить мне такие подробности, что я как говорится весь привратился в слух. Судя по всему у него информация была достоверная и подробнейшая.

Видя моё внимание, барон сделал небольшую паузу, верочтно для того чтобы я лучше усваивал сказанное, а затем продолжил.

— Бой на саблях дает вам равные шансы и вы наверняка примете его вызов. Графу даже выписали учителей фехтования из Германии. Вы в своё время рассказали Государю и графу Бенкендорфу о своей дуэли с графом Белинским. Я не знаю каким образом, но Толстой узнал о вашем рассказе. Он примерно представляет что такое удар герцога де Невера и заявляет, в круге тех кто готовит его, что ваши секреты ему понятны.

Глава 21

На этом разговор о графе Толстом закончился и Штиглиц через как ни в чем не бывало продолжил обсуждение моего делового предложения.

Наша беседа длилась еще почти час, мы обговорили все детали и конкретные практические действия. Барон тут же собственноручно написал два экземпляра нашего договора. До моего отъезда всё это будет как надо срочно оформленно. Если нет, то придется задержаться.

Так и получилось, бюрократия была, есть и будет во все времена. Доверие и честное банкирско-купеческое слово это конечно хорошо, но написнная на бумаге и оформленная как полагается договоренность намного лучше. Деньги тут м между прочим будут немалые.

Внеплановую неделю в Петербурге я провел совершая визиты и принимая гостей, которых оказалось тоже немало, несмотря на нелюбовь ко мне петербургского света и российского дворянства. Глядя на количество гостей в Пулково, которое после Светлой седмицы еще больше увеличилось, я даже начал подвергать сомнению слова Штиглица.

Из всех визитов, совершенных мною, стоющими были посещения нашей Академии Наук, визит к князьям Ливенам и конечно к «нашему всё», к Пушкину.

Наконец-то мне удалось по человечески пообщаться с ним и его семьей. Миы провели у Пушкиных полдня, говорили обо всем, что приходило в голову. Поэт со смехом вспомнил наше первое знакомство чуть не закончившееся дуэлью.

От предложенной мною помощи он не отказался, рассказал о своем бедственном материальном положении и честно сказал, что для него было бы выходом уехать в деревню, но жена категорически не согласна с этим. Я пригласил Пушкина посетить Пулково в воскресенье на Красную Горку.

У Ливенов я полном смысле этого слова отдохнул душой, так искренне и радостно они встретили нас, особенно Дарья Христофоровна.

Ливены несколько недель назад потеряли двух сыновей, умерших от скарлатины в Дерпте и княгиня никуда не выезжала и никого не принимала. Для нас она сделала исключение.

Христофор Андреевич подобного позволить себе не мог, год назад его отозвали из Лондона и назначили попечителем при особе наследника цесаревича Александра Николаевича.