Олигарх

— Думаю, что да.

С будущим родственником я беседовал почти два часа и в конце концов решил рискнуть: дать ему полмиллиона своих денег, именно своих, а не помочь взять кредит. Но не в долг, а как долю в его будущем предприятии. После некоторых размышлений господин Мюррей согласился. Я позвал Сергея Петровича и он тут же составил нужную бумагу. Я получил в будущем предприятии будущего матушкиного мужа сорок процентов при условии, что в течении пяти лет я в это дело инвестирую такую же сумму.

До самого нового 1827-ого года я был занят великосветской жизнью и поездками по Англии. Баронесса Екатерина Андреевна открыла мне все великосветские салоны Лондона, везде знатный и вероятно богатый русский светлейший князь был желанным гостем. Думаю многие дамы, у которых были на выданье дочери, прикидывали свои шансы увидеть меня своим зятем.

Я побывал где возможно и на английских фабриках и заводах. Произвел настоящий фурор в научных кругах Лондона, где завел много полезных и нужных знакомств. В графстве Суссексс я нашел большую ферму, куда решил определить на обучение Прохора. Мне его посоветовали мои новые научные знакомые и дали нужные рекомендации. Это хозяйство отвечало всем моим требованиям.

Его хозяин был простой английский мужик, дед и отец которого своим трудом выбились в люди и создали большую ферму. И звали его совершенно по-простому Джон Смит, но с небольшой приставочкой. Он был третьим и из Суссексса. И везде представлялся Джон Смит-третий из Суссексса. Я рассчитывал, что хозяин не будет загибать пальцы перед простым русским крестьянином.

Второй причиной было то, что здесь был полный цикл производства: производство кормов, воспроизводство КРС и свиней, в том числе и племенное дело, выращивание скота, забой и первичная переработка.

Третьей причиной было то, что за обучение своего специалиста мне не надо платить. Джон посмеялся и сказал, что требовать плату за бесплатные рабочие руки сверх наглость.

Сергей Петрович без раскачки взялся за организацию придуманной нами биржи ставок. На северо-востоке Лондона он нашел хорошее пустующее помещение, оформил его длительную аренду с правом выкупа и сразу начал его оборудование.

Новое заведение он назвал клубом молчунов. Сердцем клуба был большой зал, разделенный на сектора, вход в который был открыт абсолютно для всех независимо от пола, национальности, социального и имущественного положения. Входной билет стоил сущий пустяк — пять фартингов, то есть чуть больше пенса. Тот или та, кто не желал быть узнанным мог прийти в маске и если кто-то выказывал свое недовольство этим или вдруг пытался узнать кого скрывает маска, то такой джентельмен или леди тут же выставлялись за дверь.

Требований к гостям было несколько: приходить чисто и опрятно одетыми, трезвыми, вести себя пристойно, не буянить и не напиваться в хлам. Напитки были самые разнообразные от эля до крепких ромов. Также как и стол, практически всё,что угодно английской душе.

За порядком наблюдали специально нанятые дюжие молодцы. Которые ни с кем не церемонились и нарушителей сразу же выпроваживали на улицу невзирая на титулы, звания и толщину кошелька. Здесь можно было уже начинать играть на бирже ставок, узнать какие ставки есть или объявить свою.

А вот для членов клуба были еще и отдельные залы, в том числе чисто женские, еврейский и еще какие-то особые. В чем будет их особенность пока непонятно, дальше видно будет.

Вот эти залы и были собственно заявленным клубом молчунов. Там бесплатно подавали определенный ассортимент блюд и напитков, но можно было сделать и дополнительный заказ выпивки и еды, делались ставки на бирже или объявлялись свои ставку. Других разговоров никто не вел: только заказ, справка о ставках и сама ставка. Членский билет стоил пять фунтов, можно было с рассрочкой, ежегодный взнос в дальнейшем один фунт.

В эти залы были и гостевые билеты разной стоимости: от флорина до фунта. Если члены клуба или гости хотели побеседовать о чем-либо, к их услугам были отдельные кабинеты.

Гостевой фунтовый билет давал возможность провести в клубе ночь, а член клуба мог провести в клубе трое суток подряд.

Задавать вопросы в клубе было не принято и правила поведения были еще более суровые, чем в общем зале.

Когда Сергей Петрович изложил мне свой план, первой моей мыслью было, что он бредит. Организовать такое заведение сейчас в первой половине 19-ого века, даже в Лондоне, на мой взгляд не реально. Конечно положение женщин и евреев не такое как лет сто назад, но такое равенство как он задумал совершеннейшая фантазия.

Также как и социальное равенство. Какой-нибудь герцог или другой человек с голубой кровью будет сидеть за одним столом с простолюдином, который чисто оделся, купил фунтовый гостевой билет, не чавкает и не сквернословит за столом? Нет, это был на мой взгляд прожект чистой воды.

Но совершенно неожиданно для меня дело у Сергея Петровича пошло, да еше как пошло.