Олигарх и амазонка

– Я не знаю, что там на уме у Лимы, но то, что ты мне нужна, это правда... Мы бы могли начать все сначала... Если ты этого захочешь...

– Но ведь я хочу... В том-то и дело, что я очень этого хочу! Иначе бы меня здесь сейчас не было!.. Вадим, я очень... Я очень-очень тебя люблю...

– Я тоже... Очень-очень... Песня есть одна...

«Там олень бродит замшевый, сопки в белом снегу...» Сержант Лазарев исполнял эту песню так, что душа замирала, а сердце сжималось...

– Что за песня?

– Почему ты замужем, почему?

– Ты же знаешь, почему...

– Потому что я дурак... Потому что сам – олень замшевый...

Действительно, он был полным идиотом. Как можно было променять нежную, добрую Анжелу на распутную и алчную Олимпию... Но еще не поздно все вернуть. Анжела разведется с Максимом и выйдет замуж за Вадима. Это не так уж и сложно...

2

Чеченские боевики протискивались в двери, лезли в окна. Злобные лица, горящие глаза, пиратские банданы на головах, в зубах гнутые кинжалы. Их было много, и все жаждали солдатской крови. Но некому было поднять тревогу. Дневальный спит на тумбочке, дежурный дрыхнет на заправленной койке – и не знают, придурки, что вот-вот оба пойдут под нож. А вместе с ними вырежут как стадо баранов всю роту... Вадим все видел. Видел, как свирепо скалится надвигающийся на него бородач, видел, как он пробует пальцем остроту своего клинка. Но ничего поделать не мог – крик застрял в онемевшей груди, тело как будто парализовало... Жуть...

– Рота – подъем!

Но вот кто-то все-таки подал команду. Вадим зашевелился и... проснулся...

Все та же казарма, все тот же дневальный на стуле возле тумбочки, дежурное освещение. Но чеченских боевиков нет и в помине. Вместо них вездесущий и осточертевший ефрейтор Стыкин. Он тоже скалится.

– Подъем, морда!.. Давай, давай!

Стыкин злился. Еще бы. Вадим без особого рвения выполнял его команду. Не спеша поднялся, оделся, обулся.

– Упал – отжался! – злобно зашипел Артур.

– Ага, сейчас! – хмыкнул Вадим.

– Ну все, вешайся, салага!.. В умывальник, за мной!

Стыкин повернулся к Вадиму спиной и широким вразвалку шагом двинулся к выходу из спального помещения. На ходу потирает кулаки...

Сейчас должно было случиться то, к чему так долго готовил себя Вадим. Он должен дать бой оборзевшему дембелю, и он его даст. Бой будет жестоким, не на жизнь – на смерть... И плевать, что будет потом...

Но до умывальника Вадим не дошел. На тумбочке дневального зазвонил телефон, а спустя несколько секунд ударом набата прозвучала грозная команда.

– Рота – подъем! Боевая тревога!

Вадим уже привык к внезапным учебно-боевым тревогам. Внезапность в данном случае означала предварительную осведомленность. К внезапным тревогам готовились с особой тщательностью – заранее складывали под койку боевую амуницию и снаряжение, а иногда даже и оружие... Но сегодня ничего такого не было. Никто ничего не знал. Хотя все ждали... И вот грянул гром. Боевая тревога... Боевая!..

Дежурный сержант продублировал команду и рванул к оружейной комнате. Взвыла и тут же отключилась сигнализация. Солдатский рой уже был в движении – топот ног по дощатому полу, монотонный гул...

Вадим получил каску, разгрузку, саперную лопатку, аптечку, упакованный и опечатанный ранец десантника, боеприпасы, оружие. Под вой ревуна, с чувством, как будто прыгает на дрейфующую льдину, выбежал из казармы. Вернее, его вынесла толпа...

К счастью, обошлось без инцидентов. Бесконечные учебные тревоги предыдущих дней выявили и устранили все недостатки в боевой экипировке – и у молодых все в наличии, и у стариков. А то ведь как часто бывало – сломает «дедушка» свой штык-нож и, ничуть не расстраиваясь, отбирает подобный предмет у молодого – и никого не волнует, как тот будет выкручиваться...

Построением роты руководил ответственный офицер и сержантский состав... Удивительное дело, всю прошлую неделю ротный и взводные провели на казарменном положении. Все ждали, когда прогудит боевой горн. Ждали, да не дождались. Только отпустили их на ночь домой, как вдруг построение по-настоящему боевое – с оружием, с боевой техникой. Возможно, будет переброска к аэродрому, погрузка на самолеты. И уйдет полк в грозовое небо – на юго-запад, в сторону Чечни...

Спешное построение на малом плацу, марш-бросок в сторону парка боевой техники. Один за другим взревели двигатели боевых машин десанта, рота стала занимать свои места... Все как положено, все согласно боевому расписанию. Не зря отцы-командиры гоняли своих подчиненных, не зря вдалбливали в головы в сущности простые, но такие необходимые истины армейского бытия...

Построение колонн – рота, батальон, полк. Все офицеры уже на местах, все в деле. Часть готова к выходу на маршрут. Но нет команды... Готовый к выдвижению полк замер в ожидании.

– В Чечню пойдем, не иначе, – сказал Женька Марыкин, разглядывая светлеющее небо над головой.

Он сидел рядом с Вадимом – на земле, спиной опираясь о колеса БМП. В кулаке правой руки спрятана зажженная сигарета. Курить строго-настрого запрещено. Но если очень хочется, то можно, если осторожно.