ОЛИГАРХИ в черных мундирах.

С каким-то щекочущим нервы любопытством Лютце слушал угрозы Рема в адрес фюрера. Однако оборвать его не решался. Уйти, хлопнув дверью, тоже. Все остальные группенфюреры усиленно делали вид, что ничего особенного не случилось. Шайка предателей, подумал Лютце.

Еще неделю после скандального банкета в штаб-квартире его одолевали сомнения. Но чувство долга возобладало. В парадной форме, при всех орденах, с подробной докладной запиской Лютце предстал перед начальником партийной канцелярии Рудольфом Гессом. Ему казалось, что он спасает Отечество, партию и фюрера от страшной опасности в лице совершившего явное предательство Рема.

Гесс, выдвинутый Гитлером исключительно в силу личной преданности, имел номенклатурный статус заместителя фюрера. Вокруг этого человека в партии ходили разные слухи. Злые языки говорили, что он красит ногти на ногах и еще со времен отсидки в ландсбергской тюрьме стал для фюрера «фройляйн Гесс». Этим, мол, и объясняется столь горячая привязанность друг к другу Гитлера и его заместителя, Недруги вроде Геринга присвоили Гессу кличку Гусь за его длинную шею, по которой, как они утверждали, давно веревка плачет. Лютце был в курсе этих сплетен, но не очень им верил. Он знал, что во время войны Гесс летал на истребителе и сбил несколько английских самолетов. Таким людям женственность не свойственна.

Ознакомившись с докладной запиской, заместитель фюрера изменился в лице. «Не следует так серьезно воспринимать разговоры в крепко подвыпившей мужской компании, – заметил он. – Эрнст Рем – старейший член партии. Все прошедшие пятнадцать лет фюрер знал его только с лучшей стороны». Произнеся несколько назидательных слов о доверии партийных руководителей друг к другу, Гесс наотрез отказался докладывать обо всем этом фюреру.

Но Виктор Лютце был упорным человеком. Поставив перед собой цель, он не сворачивал с избранного пути и добился приема у самого Гитлера в Бертехсгардене.

Высокий темноволосый эсэсовец без стука вошел в кабинет Гейдриха. При виде рейхсфюрера СС на мгновение замешкался, но в следующую же секунду громко щелкнул каблуками и выбросил руку:

– Хайль Гитлер! Начальник Второго отдела СД штурмбаннфюрер Олендорф!

Гиммлер чуть заметно кивнул и оценивающе посмотрел на молодого офицера. Волевое, энергичное лицо, безукоризненный пробор, хорошая выправка. Гейдрих, наклонившись к уху рейхсфюрера, что-то негромко произнес.

– Да-да. Продолжайте.

– Ну, Отто, – фамильярно обратился к офицеру Гейдрих, – какие у тебя новости?

Немного суетливым движением Олендорф выдернул из папки нужную бумагу. Заинтересованный рейхсфюрер быстро пробежал глазами текст документа. Гейдрих жестом приказал; можешь докладывать.

– На 10 марта 1934 года обстановка следующая, – высоким командным голосом начал штурмбаннфюрер, – по линии реферата 2А наибольший процент негативных умонастроений отмечен, как и следовало ожидать, в рабочей среде. На промышленных объектах Мюнхена, Регенсбурга, Ландсгута, Ингольштадта наблюдались случаи марксистского брожения, проявления недовольства заработной платой и запретом на проведение забастовок. Женская часть работающих настроена более лояльно. Положительно воспринимаются мероприятия партийных властей по контролю за ценами и принимаемые организациями Трудового фронта меры по улучшению обстановки

на рабочих местах. Вместе с тем проводимая КДФ культурно-воспитательная работа недостаточно эффективна, посещаемость массовых мероприятий чуть больше пятидесяти процентов…

Олендорф сделал паузу и продолжил:

– В местах сбора среднего и ремесленно-мастерового сословия ведутся разговоры о том, что революция Гитлера выгодна только крупному бизнесу и генералам, что министры в Берлине пляшут под дудку промышленников. Явное недовольство ростом налогов. Подобные взгляды встречают сочувствие среди сотрудников аппарата НСХАГО, которые говорят, что наш фюрер устроил капитализм для своих еще похуже веймарского. Положительно воспринимаются правительственные меры по борьбе с безработицей…

Население сельской местности… (внимание Гиммлера возросло)…серьезная проблема недоверия к правительственной программе колонизации и закону «О наследственных дворах». Недовольство замораживанием цен. В разговорах часто с одобрением поминают прежнего министра народного хозяйства Гугенберга, который взвинчивал цены на мясо-молочные продукты.

– Да, – вдруг произнес рейхсфюрср, – с крестьянством нам еще работать и работать.

Гейдрих незаметно потер руки. Он хорошо знал это больное место своего начальника. В молодости Гиммлер серьезно увлекался идеями секты артаманов. С возрастом это увлечение приняло характер настоящей мании, фанатической веры в провозглашенную Дарре доктрину «крови и почвы». Немецкий крестьянин, в грезах рейхсфюрера существо полулегендарное. – воин и землепашец, становой хребет тысячелетнего рейха, на поверку обнаруживал одно лишь мещанство. Информация Олендорфа глубоко задела рейхсфюрера СС, что и требовалось его заместителю.

Доклад вырисовывал на удивление подробную картину общественного мнения и поступков людей.