Олимп, штат Техас

— Я с ним в последнее время не говорила, — сознается она.

У Теи на лице ожесточенное выражение, знакомое Юне еще со старших классов школы, притом что в прочем Тея сильно изменилась: взрослая женщина, живущая полной жизнью, — Юна о такой никогда не думала и не мечтала.

— Слушай, но у тебя была на это вчера вечером куча времени, пока ты бегала от Ли.

Дочь явно настроена на склоку — или явно разгневана. Вот такие вот привычные противоречия, мелкие перепалки и составляют большую часть их общения. При упоминании Ли Айден погружается в изучение бумаг, которые держит в руке, при этом Юна уверена, что он впитывает каждое слово.

Что подумает о ней дочь, если узнает про Коула? Если получит такой весомый повод для ожесточения? Угрызения совести по поводу вчерашнего вечера отвердевают, превращаясь в нечто, похожее на страх. Зачем она играет с огнем, хотя должна по мере сил помогать родным? Это безумие — пытаться отвлечься от того, что сейчас появится на пороге мать с разбитым сердцем и огромной неизбывной обидой. Нет, Юна не позволит себе отвлекаться. А днем позвонит Коулу и скажет ему это напрямик.

В напряженное молчание вторгаются голоса из вестибюля. Айден тихонько ускользает, возвращается с Лавинией Барри и ее матерью миссис Манн. Обе дамы в безупречных туалетах: черные платья, высокие каблуки, изысканные драгоценности, однако горе все же подтекает по краям: дрожащие руки, смазанная подводка. Юна сразу понимает, что миссис Манн — женщина, строго соблюдающая приличия, сохранившая дорогой наряд для похорон, даже когда прочие предметы роскоши пришлось распродать. Тому же самому она научила и дочь. Юна с Теей встают, Юна обращается к вошедшим:

— Миссис Манн, Лавиния, вы знакомы с моей дочерью Теей?

Вошедшие кивают Тее, не отвечая при этом на вопрос. Лавиния берет паузу, потом садится на диван напротив, разглядывает пустое место рядом с Юной.

— Арти в туалет пошла, скоро будет, — объясняет Юна.

— Я полагала, что увижу здесь и ее брата, — произносит Лавиния. — Это ему следовало бы встретиться со мной, попросить прощения. Мне представлялось, что в этом состоит суть вашего предложения. Частичное извинение со стороны Бриско. — Она поворачивается к Айдену. — Я ошиблась?

Зря, наверное, мы с Теей сюда пришли, думает Юна. Им и так по уши хватает Бриско. Если бы Арти была здесь одна или только с Ли, возможно, Лавиния увидела бы в ней представительницу противостоящего Бриско племени.

Айден оставляет вопрос без ответа, лишь интересуется, не налить ли кому кофе или чая. Бабушка Райана требует чая себе и дочери, Айден вновь выскальзывает за дверь, предоставляя Юне объяснять их побуждения.

— Арти хочет помочь всеми возможными способами. Как и все мы. Во всем, что вам может понадобиться. Она совершенно убита случившимся.

Лавиния наклоняется над деревянным кофейным столиком, вытаскивает два платочка из коробки, передает матери — в тот самый миг, когда у старушки выкатывается слеза.

— Я бы предпочла хоть какое-то раскаяние горю другой женщины. Девушки, с которой я никогда не встречалась.

Волосы у Лавинии снежно-белые, и это неуместным образом напоминает Юне о том, как, когда они обе были в выпускном классе, Лавиния выкрасила свои каштановые пряди в платиновый блонд. Может, теперь она решила не краситься, потому что это напоминает ей раннюю молодость? Или ей кажется, что такой вид больше соответствует ее положению женщины, лишенной всего, что ей раньше принадлежало, даже пигментации волос? Юна не может не признать: эффект сногсшибательный, прямо белая ведьма, изваянная изо льда. В девичестве Лавиния часто смеялась. Морщинки в уголках глаз никуда не делись, хотя теперь на лице ни следа улыбки. От этого она выглядит еще более тусклой, этакий портрет с неправильно подобранным выражением лица. У Юны нарастает нехорошее предчувствие, что Лавиния — капкан, который захлопнется, едва Арти переступит порог.

Нынче утром Арти проснулась в своем большом платяном шкафу, завернутая в вязанную крючком шаль — на щеке отпечатался вафельный рисунок. Несколькими часами раньше она сбежала из постели, которая когда-то была полна Райана, и свернулась на голом полу. Ей сейчас легче в замкнутом пространстве, где нет окон. И вот она снова в замкнутом пространстве, в маленьком туалете похоронного зала. Пытается взять себя в руки, чтобы посмотреть в глаза родным Райана. На ней одно из немногих ее платьев, серое, вязаное — теплое, но хотя бы с короткими рукавами. Хочется предстать перед Барри в приличном виде, даже если они сразу же вытурят ее за дверь.

Она слышит тихий писк и нашаривает в сумке телефон, в котором садится аккумулятор. Видит рядом со значком «сообщения» цифру три, и первые полсекунды мозг говорит, что они от Райана. Райан сидит в кровати в своей квартирке при мастерской, удивляется, почему это она к нему не пришла накануне. Арти убирает телефон, не потрудившись посмотреть, от кого сообщения.