Олимпиада. Бубновая дама

— Нет, приблудился, — пожала плечами Верия. — Даже не знаю, как звать.

Безымянный кот выскользнул из спальни, мазнув меня по ногам хвостом, и деловито мяукнул уже ведьме, щуря на нее желтые глаза.

— Рыжий пройдоха, — восхитилась ведьма. — Сколько тебя не было? И вот явился!

Я громко выдохнула и вернулась в спальню. Но не успела улечься, как зверь возник на пороге и обиженно мявкнул.

— Что ты хочешь? — просопела я, накрываясь с головой. — Я сплю.

— Он прав, хватит уже. Вставай. Есть разговор.

Я с протяжным вздохом зарылась в подушку носом, порассказывала в пуховые недра о своих печалях и таки поднялась.

— Что за разговор? — спросила я, натягивая шорты и топ.

— Важный, — хмуро отозвалась бабушка, сооружая на большом противне пирог с мясом.

— И очень серьезный? — фыркнула я с усмешкой. — Бабуль, я…

— Нет, ты лучше послушай, — перебила ведьма. — Сядь и послушай.

Кот, солидарный с этим предложением, устроился на стуле по правую руку от женщины, выжидательно посматривая на стол. Я мысленно выругалась, но села, тут же глотнув чая из чашки, чтобы не сказать бабушке что‑нибудь.

— Ешь, — велела Верия, подталкивая тарелку с бутербродами, — а я буду говорить.

Я фыркнула, но вместо слов вцепилась в кусок хлеба с сыром.

— До августа еще довольно много времени, но пролетят эти дни — не заметишь, — начала бабушка благодушно. — А, тем более, что ты девушка у меня подвижная…

— Ба — а-а! — протянула я неразборчиво. — Что на этот раз?

— Я все еще не понимаю, зачем тебе учеба в Академии, — перешла к сути ведьма. — Разве тебе это нужно?

«Еще как! — подумала я. — Ведьме без образования быть не солидно. Да и… Только там я смогу узнать, кто такой Гедымин. Может мне он и не интересен, но тайна волнует. Да и смерть родителей… Может удастся что‑то выяснить».

— Бабуль, я хочу учиться. Это мое право, между прочим! — О родителях я упоминать не собиралась, зная, что тогда ведьма меня точно не пустит.

— А толку‑то? — вздохнула Верия, переставляя противень поближе к печке. — Тут, в этом мире, тебе знания из Академии никак не пригодятся.

— Ба, — прищурилась я, склонив голову на бок и заглядывая родственнице в глаза, — а причем здесь этот мир? Ты не рассматриваешь вариант, что я могу остаться в Подлунном?

— Липа, зачем тебе там оставаться? — обиделась бабушка. — А я?

— Ну — у-у, — не зная, как мягче объяснить свое мнение, протянула я, — я могу найти там работу… Или семью. Вполне вероятно, что свою судьбу я встречу именно там.

— Липа! — вскричала Верия. — Тебе рано об этом думать. Какая любовь, а? Ишь, удумала!

Я вскочила, уворачиваясь от тяжелой бабушкиной руки, сцапала бутерброд с тарелки и отбежала к входной двери:

— А что тут такого? Мама тоже папу рано встретила. Им едва по девятнадцать исполнилось. Зато они прожили вместе почти тридцать лет, прежде чем надумали завести ребенка. Родители шли рука об руку всегда…

— И посмотри, куда этот маг ее заволок? — взвыла ведьма. — Моя дочь мертва!

Я не стала отвечать, хмуро жуя бутерброд. Мне никогда не нравилось обсуждать тему смерти родителей, ведь бабушка сразу же начинала стенать о смерти единственной дочери. Подобное я могла вынести несколько раз, но за годы бок о бок с ведьмой истерику выслушать и увидеть пришлось слишком много раз.

— Бабуль, — я попыталась предотвратить катастрофу. — Ну что ты вот снова…

— Не снова! — всхлипнула женщина. — Но я… Я тебе запрещаю! Слышишь?

Я замерла, перестав пихать в рот остатки бутерброда, и прислонилась к стене. В голове будто взорвался какофонией звуков расстроенный оркестр, я даже не заметила, как на пол свалилась картина, которую задела плечом.

— Запрещаю, — повторила Верия строго. — Поняла?

— Поняла, — кивнула я, смахнула выступившие слезы, подавила желание разрыдаться и твердой походкой пошла в комнату. Там, недолго думая, принялась кое‑как запихивать вещи в сумки и чемодан, приговаривая: — Поняла, все поняла.

Мной владело такое спокойствие и злость, что собралась я едва ли не за минуту, не заботясь о том, что могла что‑то забыть.

«Плевать! — мысленно орала я. — Плевать!»

И кривила губы, только так позволяя себе выразить разочарование.

Чемодан вылетел из дома силой мысли — от злости я не желала да и не могла сдержать силу. Сумки унеслись следом.

— Липа? — бабушка успела успокоиться и на мои действия взирала с растерянностью. — Что ты?..

— Я уезжаю, — хмуро проскрежетала я, натягивая на ноги кеды. — Раз так, то делать мне здесь нечего.

Ведьма отряхнула руки и попыталась остановить меня, но я выбежала из дома, едва не пришибив кота дверью.

— Липа! — крикнула бабушка. — Что ты творишь?

— Это что ты творишь, бабушка? — таки расплакавшись, хмуро спросила я. — Я не мама. Не надо меня оберегать! Я буду сама решать, как поступить, слышишь?

— Я не стану оплачивать твою учебу! — с горячностью бросила Верия. — Так и знай!

Я остановилась, осторожно подвинула сумку поближе к чемодану, стряхнула со щек слезы, развернулась и с пластиковой неестественной улыбкой произнесла: