Олимпиец

Для понимания можно разделить народ на 3 группы.

1) Люди с Даром. Они сильны настолько, насколько им этот Дар дали. Развивать они ничего не могут. Боги отобрать ничего не могут, но бог что их дал, может в любой момент «выключить» эти способности.

2) Полубоги - их сила уже зависит от бога-родителя (они не контролируют сколько э-э-э... вбросили так сказать в потомство). Они могут развиваться и просто сильнее обычного. Тот же Энрико Фулмен хотел шандарахнуть главного героя молнией (что уже Аспект). Сам гг - это отдельный случай. Про него - часть я сказал, часть скажу потом.

3) Просто потомки - это 99,9% «белых». Тут думаю, все понятно. Сила зависит от бога, поколения и врожденных способностей. Начинают с условного нуля, но развиваются.

Спасибо, что читаете и ставите лайки. Мне очень приятно)

Глава 14. Могучий Тор

На операционном столе лежал молодой человек. Его ноги, левая рука и даже шея были жёстко пристегнуты стальными наручниками, а зафиксированная на подушке голова смотрела строго вверх.

Нужны ли были подобные меры? В реальности — нет. Это скорее так, страховка на крайний случай, не более.

Кроме мужчины в помещении находилось два врача в белых халатах, медицинских масках и стерильных латексных перчатках на руках. Операция длилась уже второй час. Они оба были страшно вымотаны и едва держались на ногах.

Но все равно продолжали.

Высокая женщина-ассистент промокнула тряпочкой пот на лбу, коротко вздохнула и покосилась на стоящее за стеклом фигуры. Но тут же испуганно ойкнула и отвела взгляд в сторону.

Их наниматель не любил, когда работники отвлекались без особой на то причины. А вызывать его неудовольствие…

«Лучше уж смерть» — подумала про себя женщина и решительно взяла в руку пилу. Она прекрасно знала, как босс поступает с провинившимися.

Пример был прямо перед ней.

Красные прожилки в глазах пациента. Искривленный в беззвучном крике рот. Стекающие по щекам слезы.

Врач содрогнулась.

Мужчина был накачан препаратами от и до. Он не мог пошевелить ни единым мускулом. Не мог моргнуть глазами или даже замычать. И что самое главное, не мог использовать способности.

Cамое жуткое, что паралич действовал исключительно на тело, а не на разум. Это не было обезболивающее или какая-нибудь странная вариация снотворного. О не-е-е-ет. Если бы.

Молодой человек чувствовал каждый разрез, каждый укол и каждое прикосновение стали к его оголенным нервам. И ничего не мог с этим сделать.

Даже закричать.

— Сколько еще ждать? — холодно спросил высокий мужчина за стеклом, не отводя своих голубых глаз от операционной.

— Уже скоро, милорд. Вы как раз очень вовремя, — с американским акцентом пробормотал невысокий полноватый профессор в очках и нервно засмеялся. — Можно сказать, угадали, когда прийти, да.

— Насколько скоро?

— Пара минут, не более.

Позади двух мужчин раздался короткий смешок. Затем цокот каблуков. И наконец из темного коридора выступила изящная женская фигурка. Длинная белоснежная коса, бледная кожа и свежий румянец на лице придавали ей сходство с персонажами русских сказок.

— Ты так говорил тридцать минут назад, Стив.

— Кто бы вы ни были мисс, я перед вами не отвечаю, — окрысился тот. — И да, я не виноват, что возникли затруднения. Это первый раз, когда операция проходит без наркоза. И вообще…

— Мистер Уолт, — холодно произнес высокий мужчина, отчего толстячок испуганно ойкнул и прикрыл рот руками.

— Э-э-э. Да, милорд?

— Ведите себя повежливее. Это моя племянница.

— Племянница?! Я не знал, милорд. Я правда не знал, — затараторил коротышка и низко поклонился. — Прошу прощения, госпожа. Я не хотел вас обидеть.

— Если бы ты меня обидел…, — разглядывая ноготки, хмыкнула красотка и бросила на профессора насмешливый взгляд. — Мы с тобой больше не разговаривали. Понимаешь?

Стивен поперхнулся.

— Кира. Будь снисходительнее к нашему гостю, — все тем же ледяным голосом одернул девушку высокий мужчина. — Он лишь недавно прибыл в Грецию. И еще не привык.

Та лишь фыркнула и, элегантно двигая бедрами, обошла профессора с правой стороны, а затем прижалась носом к стеклу. В ее глазах горел восторг истинного фанатика. Она наслаждалось чужой болью.

— Кион же станет сильнее, дядя? Станет, да?