Олимпиец. Том V

— Да? А я думал, наоборот, буду выглядеть круче…, — расстроенно пробормотал здоровяк и, с сожалением бросив сигарету на асфальт, затушил кожаным ботинком. — Едем, да?

— Да. В храм.

— Понял! Больше ни слова, — деловито ухнул Семен и распахнул передо мной дверь лимузина. — О, я как, да? Проходите, проходите.

Я залез в кожаный салон, с трудом сдержав улыбку.

Помниться, в свое время Тайгер ни к какую не соглашался доверить такое важное дело как работу моим шафером кому-то вроде Семена. Дескать, что, если на вас нападут? Врагов много, а из охраны только волосатый русский?

Правда, после того как Семен с угрюмым видом превратился в здоровенного черного медведя, даймон резко передумал и, после короткого разговора со мной, дал добро. Правда с одним условием. Новоиспеченный шофер должен был пройти полный курс этикета, чтобы, не дай бог, не посрамить Архонта на публике.

С губ сам собой сорвался короткий смешок. Архонт, да?

Кастор ввел этот титул на второй день своего Императорства. В Древней Греции так называли высшее должностное лицо Полиса, а сейчас оно досталось Главам Одиннадцати Великих Домов.

Казалось бы, какая разница? Глава, Архонт… Просто другое наименование. Вот только если Глава Дома считался независимым представителем высшей аристократии и мог активно влиять на политику, то Архонт… Это что-то вроде русского князя. Всегда второй после Императора.

Вроде бы мелкий жест. Но! Он отлично показывал направление грядущих изменений. Кастор Рекс, а если точнее теперь Император Кастор Первый, больше не планировал мириться с властью и положением Великих Домов. И со временем, в будущем планировал прижать их ногтю. По одному и очень медленно, понятное дело.

Самое смешное, что у него это вполне могло получиться. Со смертью Лорда Максвелла, казни Антиопы — что привело к ослаблению Дома Каэд — и теперь с Гордианом в тюрьме, Кастор практически полностью избавился от активной оппозиции.

Да, остальные Главы возмущались, да, интриговали, но активно выступать против никто не смел. Аристократы Греции будто замерли на месте, выжидая, в какую сторону подует ветер.

Оппозиция.

Я задумчиво взглянул на перстень на безымянном пальце. Сказать честно, я удивлен, что Кастор еще не взялся за меня всерьез, но в реальности на то было две причины.

Первая — легальная. Если с моим отцом у него были четкие доказательства вины — хотя какие точно, пока неизвестно. Пока что нас кормили невнятными задержками и неким стопроцентным свидетелем, имя которого скрывали из-за причин безопасности.

Тц! Вот, казалось бы, Дом Лекс, больше двадцати крупных адвокатских контор по всей стране, тысячи юристов… И все разводят руками и предлагают ждать первого слушания. Если бы они не приносили моей семье огромный доход — поувольнял бы к чертовой матери.

Так вот, обратно к моей мысли. Если с Гордианом все было еще понятно, то легально причины убрать меня с поста у Кастора не находилось. И возьмись он за меня всерьез, без реального повода, другие аристократы могли его не понять.

Чтобы там не планировал на далекое будущее новый Император, сейчас Высшие Аристократы обладали огромной независимость и влиянием. И провоцировать их, когда система только-только пришла к шаткому равновесию… Просто неразумно.

Вторая причина… Вторая причина куда более банальна. Кастору было просто не до меня.

Я покосился на встроенный в спинку кресла экран телевизора, по которому уже полторы недели симпатичная дикторша в строгом сером костюме разными словами пересказывала одну и ту же новость.

Осквернение Парфенона.

Парфенон, он же главный храм столицы в обычное время гордо возвышался над городом с Афинского Акрополя. Тысячи паломников, священников самых разных богов или просто туристов… Каждый желал взглянуть на храм, который многими записывался в одно из современных Чудес Света.

Храм, от которого теперь остались одни руины. Причем, руины весьма… Специфические. Почерневшие, покрытые грязью и сажей колонны, треснувший словно после землетрясения мраморный пол, сотни убитых жрецов…

Как Глава Дома Афины, я прибыл на место теракта одним из первых и могу сказать только одно. Теракт был делом рук натурального чудовища.

Потому что ни один человек, пусть даже абсолютно безумный, не способен на… Подобное. И дело даже не изуродованных трупах, которых будто бы терзал дикий зверь. И не в кровавых ошметках на полу, нет. Дело в страхе… Густой и тягучей атмосфере страха, абсолютного отчаяния, которое накатывает на тебя с первого же шага внутрь.

И если полицейские лишь разводили руками, — те, у кого стальные нервы и крепкий желудок, большинство просто с криками выбегало наружу — то я знал истинную причину. Точнее… Я ее видел.

Души. Сотни потерянных душ, запертых внутри храма. Буквально запертых. Слившиеся со стенами, колоннами, потолком, они протягивали слизкие пальцы в мою сторону, словно в поисках спасения, истошно вопили, умоляли о смерти и безумно выли, проклиная своих мучителей.